Французское искусство жить не напрягаясь

Филипп Пети – прекрасный пример баланса между мечтой и реальностью, умения отделять неосознанное безумие от идеального мастерства. Его подготовка требует невероятных усилий. К примеру, Филипп тренируется сохранять баланс на одной ноге – «до тех пор, пока боль не станет невыносимой». А затем? «А затем я продлеваю страдания еще на минуту, прежде чем переступить на другую ногу»{31}. Зачем он терпит эти невыносимые страдания, если его никто не заставляет? Ответ кроется в самом вопросе: именно потому, что никто его не заставляет. Он говорит: «Я верю в пользу кнута только в том случае, когда его держит ученик, а не учитель». Он продолжает: «Слава страданий меня не интересует».

В случае Филиппа страдания – часть реализации мечты. Он не ищет боли ради нее самой – он не мазохист. Он принимает ее сущность: это знак, что физические возможности достигли предела. Если человек желает выйти за пределы возможностей, ему нужно понять, где они пролегают, эти пределы. Янник Ноа замечает: «Боль – барометр спортсмена. А спортсменам нравится замечать признаки прогресса». Только так боль окажется приятной. Она доказывает, что вы буквально превосходите себя самого. Такое расширение нашего существа – большая радость. Цель – вписать баланс в тело. «Когда положение ног станет совершенно естественным, они обретут самостоятельность, а ваш шаг станет величественным и уверенным», – объясняет канатоходец. Телесная оболочка страдает, но мы понимаем почему. За изменения нужно платить. «Обещаю: когда вы спрыгнете с каната, то удивитесь улыбке от сильной усталости. Смотрите! На ступне появилась отметка, которую мой приятель Фуад называет линией смеха. Ее оставил канат». Задача всех этих усилий – привести к избавлению от усилий. Усилия полезны, неизбежны, необходимы. Но они должны быть направленными, ограниченными, осознанными, грамотными. И – нацеленными на собственное исчезновение. Усилия – это всего лишь подмостки, временное пристанище на пути к равновесию и покою. В итоге хождение по канату должно приносить только удовольствие и ощущение легкости. Тем, кто считает это невозможным, Филипп Пети отвечает: «Границы живут в душах тех, кто не умеет мечтать».

Более того, если канатоходец страдает, то уж точно не из-за чрезмерного усердия. Даже когда канат начинает раскачиваться и у человека возникает соблазн «успокоить его с помощью силы», нужно двигаться плавно, «не нарушая его ритма». Будьте внимательны к ритму каната, чтобы настроиться на его волну. Тогда получится усмирить боль. Мечта не только наполняет смыслом, но и служит своеобразным обезболивающим. Когда человек следует за мечтой, он чувствует боль иначе. Пети считает тренировки не испытанием, а охотой, завоеванием: «Упасть нельзя. При потере равновесия попробуйте какое-то время ему сопротивляться, прежде чем оказаться на земле. А затем прыгайте. Не заставляйте себя сохранять устойчивость. Нужно двигаться вперед. Вы должны победить. Завоевать!» Вы не падаете, а подпрыгиваете.

В погоне за мечтой нет места и усталости: «Прежде чем ступить на землю, нужно достичь предела – хоть какого-то. Вы ставите на кон свою репутацию канатоходца, чтобы победить. Поэтому канат следует оставлять на пределе возможностей, а не при усталости». Вот почему в усилии можно найти удовольствие. Усилия – это не остановка на пути к мечте о легкости, но в них можно найти и нечто приятное. Филипп Пети, как и Монтень, мог бы сказать: «Тому, кто находит удовольствие лишь в приятном, побеждает лишь на пике, любит охоту лишь в момент убийства, нет места в нашей школе». Удовольствие не сводится к моменту убийства зверя, а распространяется на всю охоту. Стремление к счастью – уже счастье. Достойная мечта исполняется уже в тот момент, когда человек о ней думает. Если Филипп Пети способен уверенно идти не по широкой балке или доске, а по простому канату, натянутому между вершинами башен собора Парижской Богоматери, если он таким образом опровергает Монтеня и Паскаля, то это не следствие какой-то новой философской мудрости, которая сильнее мысли о головокружении, а результат еще более сильного воображения и еще более великой мечты. Мечта канатоходца сильнее, масштабнее и ярче головокружения. Филиппу Пети не приходилось тщетно бороться со страхом падения. Для канатоходца страха просто не существовало: для его появления не было ни времени, ни возможности. Над воображением берет верх не разум, а само воображение: грезы приходят на смену кошмару, просто вытесняя его.