Фрау Волле и тайна бумажных зонтиков

Спустя пару минут мы сидели за кухонным столом. Фрау Волькенштайн приготовила бутербродики с копчёной колбасой и помидорами. Когда мы всё съели, она поставила перед нами кружки с холодным какао. На этот раз без зонтиков. Мориц поднял голову и вопросительно посмотрел на фрау Волькенштайн.

– Китайские зонтики появляются только раз. И их получают лишь дети-счастливчики. В конце концов, у нас тут не кафе-мороженое, – сказала фрау Волькенштайн. – А ваши зонтики вам ещё пригодятся, и, насколько я понимаю, уже очень скоро.

Скрытая тревога

Мы лежали в постелях и слушали медленно удалявшиеся шаркающие шаги фрау Волькенштайн. Вдруг шарканье прекратилось. Фрау Волькенштайн изменила направление. Она возвращалась.

Такого никогда не случалось. Я уставилась на дверь. Фрау Волькенштайн постучала и вошла. Она приблизилась к моей кровати, опёрлась на трость с серебряным набалдашником и пошарила в кармане своего белого жакета.

– У меня тут для тебя сообщение, Мерле! – сказала она и достала сложенную записку. – Сегодня вечером я так переволновалась, что совсем о ней забыла! Вот смотри, здесь написано твоё имя.

Она протянула мне записку. На ней корявым, хорошо знакомым мне почерком было выведено: «Мерле Нойман». Я поспешно развернула записку.

Привет, Мерле!

Хотел с тобой попрощаться, но не было времени. Я сейчас далеко. Родители требовали, чтобы я убил кролика. Я ни за что не стану мясником!

Никто меня не заставит!

Пока!

Себастиан

P.S. Я дам о себе знать.

P.P.S. Бутерброды с сыром были отличные!

Я уставилась на фрау Волькенштайн.

– Где вы взяли эту записку?

– Нашла: кто-то подсунул под дверь магазина.

– Себастиан Шнемилх?

– Возможно.

– А вы знаете, где он?

– Пока нет. Но не волнуйся, он жив, и мы его найдём. Его все ищут.

Мне очень хотелось спросить, кто это – «все», но фрау Волькенштайн пронзила меня взглядом своих янтарно-жёлтых глаз.

– А теперь пора спать, Мерле Нойман! На меня сразу навалилась свинцовая усталость, и глаза сами собой закрылись. Я зажала в руке записку Себастиана, услышала, как захлопнулась дверь, а потом заснула.

Бедокурия

Мы с Морицем проснулись одновременно. И одновременно откинули одеяла. Мерцающий луч света протянулся по полу.

Мы повернули головы и посмотрели на дверь.

Белая дверь с расписанием уроков и всякими наклейками исчезла. Теперь мы увидели чёрную, украшенную витиеватой резьбой. Драконьи головы, змеиные хвосты, птичьи гнёзда в листве, орлы на горных вершинах, гирлянды вьющихся роз и плюща.

– Табличка! – прошептал Мориц. – Видишь?

Он указал пальцем на золочёную табличку на двери сверху.

На ней было написано: «БЕДОКУРИЯ».

Сквозь щели проникал тёплый, мерцающий свет – казалось, вся дверь обрамлена светом.

Вот уж не думала, что Бедокурия снова нам откроется!

Наоборот, я старалась убедить себя, что всё это был лишь сон.

Что клыкастые тролли и лис Серебур нам просто приснились. И комната потерянных игрушек, где полки доверху заполнены игрушками, тоже. Все эти кукольные домики, жестяные барабаны, оловянные солдатики, световые мечи, игрушечные часы и машинки для выдувания мыльных пузырей. Нам ведь просто приснилось, что клыкастые тролли хотели заколдовать нас, накормив шоколадом, что Мориц едва не превратился в тролля и что мы в самую последнюю секунду добрались до спасительной двери – волшебной двери чёрного магазина фрау Волькенштайн, через которую вернулись в реальный мир.

Конечно, это был сон, пыталась я убедить себя до самой последней минуты. Никаких клыкастых троллей на самом деле нет. Они живут лишь в сказках. В Бедокурии. В Бедокурии, которую папа придумал для нас с Морицем. Но как тогда их следы появились на пыльной поверхности папиного письменного стола?

– Всему есть объяснение, – говорила мама. – Если встречаешь что-нибудь необычное, попробуй зажмуриться, а потом снова открыть глаза, и всё встанет на свои места.

Я так и сделала: зажмурилась, а потом открыла глаза.

И опять увидела чёрную дверь. Драконьи головы кивали мне. Золочёная табличка поблёскивала в темноте.

«БЕДОКУРИЯ» – прочитала я.

Лис Серебур

Держась за руки, мы стояли перед дверью в Бедокурию. Сердце Морица билось так сильно, что даже в руку отдавало – до самых кончиков пальцев. Я чувствовала эти удары, а ещё чувствовала, что боюсь и что у меня волоски на руках встают дыбом, а по спине бежит холодок.

Медленно, очень медленно мы толкнули тяжёлую дверь. Она тихо скрипнула и лишь слегка приоткрылась, но мы смогли проскользнуть в эту щёлку. Часы перестали вдруг тикать. Всё словно замерло.

Мне показалось, что я стала медленнее дышать и медленнее думать, и страх начал медленно отступать. По ногам пробежал холодный ветерок, а потом чей-то тонкий высокий голос запел: