Фулгрим

— Верно, брат мой, — согласился Фулгрим. — А теперь пойдем, нам еще о многом надо поговорить, поскольку мы живем в странное время. Знаешь, наш брат Магнус опять чем-то расстроил Императора, и Волкам Фенриса поручено препроводить его на Терру.

— Магнус? — неожиданно серьезно переспросил Хорус. — А что он натворил?

— Давай обсудим это наедине, — предложил Фулгрим. — Кроме того, мне кажется, что мои подчиненные будут рады возобновить знакомство с твоими… как ты их называешь? Морнивальцами?

— Да, — усмехнулся Хорус. — Несомненно, они хорошо помнят Убийцу.

Хорус жестом пригласил Фулгрима следовать за собой, и оба примарха направились к выходу с транзитной палубы. Эйдолон пошел за своим примархом, а Абаддон с Аксимандом последовали за Хорусом, хотя Фулгрим не мог не отметить недружелюбных взглядов, бросаемых Лунными Волками в сторону его лорда-командира. По пути через великолепные залы могучего корабля он попытался представить, что могло произойти между этими воинами на Убийце.

Хорус на ходу весело ворошил общие воспоминания их невинной юности, когда они без оглядки наслаждались простой радостью сражений, но Фулгрим, погруженный в собственные размышления, его почти не слышал.

Наконец их прогулка закончилась у простых дверей из темного дерева, и Хорус отпустил обоих членов Морниваля. Фулгрим тоже освободил Эйдолона, поручив ему позаботиться об апотекарии Фабии.

— Как бы то ни было, твой визит пришелся очень кстати, брат мой, — сказал Хорус, открывая двери и проходя внутрь.

— Почему? — спросил Фулгрим.

Хорус не ответил, и Фулгрим последовал за братом. Внутри их ожидал Астартес в доспехах цвета старого гранита. Воин обладал могучим телосложением, и его наплечники украшали многочисленные свитки обета, а кожу на гладко выбритом черепе покрывали вытатуированные письмена.

— Это Эреб из Легиона Несущих Слово, — сказал Хорус. — И ты прав.

— В чем? — удивился Фулгрим.

— В том, что нам о многом надо поговорить, — ответил Хорус, закрывая двери.

По сравнению с его собственными покоями, комнаты Хоруса отличались спартанской простотой, в них не было ни пышных украшений, ни картин на стенах, ни статуй на золоченых постаментах. Фулгрима это не удивило, поскольку его брат всегда пренебрегал личным комфортом, предпочитая делить все тяготы войны со своими воинами. Арочный проход, занавешенный белым шелком, вел в спальню Хоруса, и Фулгрим улыбнулся, разглядев внутри огромный стол, заваленный пергаментами и свитками, и астрологический томик, подаренный Хорусу отцом.

Вспомнив об отце, он задержал взгляд на стенной фреске, которую не видел уже десятки лет. Картина изображала вознесшегося над миром Императора с воздетыми руками, а вокруг него вращались созвездия.

— Я помню, как ее рисовали, — печально произнес Фулгрим.

— Много лет назад, — добавил Хорус, наливая вино из серебряного кувшина и протягивая ему один кубок.

Вино было темно-красным, и Фулгриму на мгновение показалось, что он смотрит в океан крови. Он поднес кубок к губам и сделал большой глоток. На его лбу маслянисто заблестела испарина.

Фулгрим поверх края кубка взглянул на фигуру сидящего Эреба и ощутил, что Несущий Слово вызывает у него необъяснимую неприязнь, хотя раньше он никогда не видел этого воина и с его губ еще не слетело ни одного слова. Он всегда недолюбливал компанию Астартес XVII Легиона, считал, что их исступленные восторги приносят только вред, и помнил их старания превратить личность Императора в объект поклонения, что противоречило основным положениям Великого Крестового Похода.

— Расскажи мне о Лоргаре, — потребовал Фулгрим. — Я довольно давно его не видел. У него все в порядке?

— Да, конечно, — с улыбкой ответил Эреб — Лучше, чем когда бы то ни было.

Фулгрим нахмурился, не одобряя выбор слов, и уселся на кушетку лицом к столу Воителя. Хорус начал чистить яблоко кинжалом с рукоятью в виде змеи, а обостренные чувства Фулгрима уловили накапливающееся в воздухе чудовищное напряжение, следы невысказанных слов и безграничных сил. Что бы Хорус ни задумал, это наверняка имело огромное значение.

— Ты отлично поправился после ранения, — заметил Фулгрим и тотчас заметил, что Хорус и Эреб обменялись взглядами.

Из Шестьдесят третьей экспедиции почти не поступало информации об операции на Давине и, уж конечно, ничего такого, что позволило бы догадаться о ранении Воителя, но реакция Хоруса доказывала, что по крайней мере часть предсказаний прорицателя была правдивой.

— Ты слышал об этом, — сказал Хорус, бросил в рот ломтик яблока и тыльной стороной ладони вытер сок с подбородка.

— Да, слышал, — кивнул Фулгрим.

Хорус пожал плечами:

— Я пытался предотвратить распространение подобных новостей по другим экспедициям, чтобы не ослабить их моральный дух. В конце концов, это была простая царапина на плече.

Фулгрим тотчас почуял ложь:

— Вот как? А мне говорили, что ты чуть не умер.

Воитель прищурил глаза:

— Кто тебе это сказал?

— Не важно, — ответил Фулгрим. — Важно то, что ты выжил и поправился.

— Да, выжил и стал сильнее, чем прежде. Я воскрес.

Фулгрим поднял свой кубок: