Für Elise (СИ)

Его вопрос, заданный скорее из праздного любопытства и желания нарушить повисшую неловкую тишину, заставил Элизу задуматься. Слово тоска было слишком громким для того, чтобы описать то, что она чувствовала, и оно обесценило бы все, что произошло до прибытия Клааса. В Бренненбурге жизнь была намного счастливее, чем на ферме, и она, пусть и была служанкой, не являлась при этом прислугой, выполняющей неблагодарную работу за просто так. Барон, хотелось верить, ценил ее, и она платила в ответ искренней преданностью. Может, какие-то вещи и раздражали ее, вроде того, что было сегодня утром, какие-то — вызывали только вопросы, но если бы ее спросили, что она думала об Александре, она не задумываясь ответила бы, что никого не уважала так, как его.

— Может, здесь и мрачновато, — ответила она Клаасу. — Но мне здесь нравится.

— Это хорошо, когда человек чувствует себя на своем месте, — улыбнулся он. — Позвольте мне задать еще один вопрос. Вы не замечали здесь ничего действительно странного, чего-то, что выходило бы за рамки человеческих знаний?

— Нет.

Элиза понимала, к чему он клонил, и хотела прекратить этот разговор на корню. Ее не волновали ни местные легенды, ни их с бароном конфликт, ни даже то, какую на самом деле цель Клаас преследовал, пытаясь узнать что-то, что считал «правдой». Элиза тоже была любопытной — но ее любопытство заканчивалось там, где начиналось желание жить спокойной, безопасной жизнью, и оно никогда не выходило за эту грань. С самого появления в замке ученого, или, даже, с самой поездки в Альтштадт, когда она узнала об окружавших их с бароном слухах, Элизу не покидало смутное предчувствие чего-то плохого, что могло разрушить всё ее благополучие. Она отмахивалась от него, как могла, но в коридорах архивов предчувствие стало, казалось, осязаемым, точно повисшая в воздухе дымка.

— Ваша светлость, признаться, я не ожидал вас здесь встретить.

Клаас выглядел разочарованным, Александр — тоже, но Элизе казалось, что он специально ждал их здесь, просто делая вид, что он разглядывал одну из картин. Девушки, гулявшие в залитом солнечном свете дворе, улыбались друг другу, и их веселье никак не вязалось с напряжением, возникшим в комнате по ту сторону картинно рамы. Элиза поймала себя на мысли, что ей хочется прямо сейчас или притворно рухнуть в обморок, или развернуться и убежать — сделать хоть что-то, чтобы не оставаться с ними наедине.

— Я еще утром сказал фройляйн Циммерман, что ваш вкус в искусстве достоин восхищения, и наконец-то могу сказать это вам лично, — Клаас разделял ее чувства, иначе не пытался бы заболтать барона.

— Благодарю, — Александр смотрел на него прямо в упор, точно пытаясь прочитать мысли.

— Я не смею даже мечтать о том, чтобы увидеть остальную вашу коллекцию. Туда, должно быть, входят и портреты ваших предков?

Элиза удержалась от того, чтобы дернуть ученого за рукав. Он уже не скрывал своих попыток вывести барона на чистую воду, задавая вопросы, которые любой другой дворянин счел бы непристойными. Она думала, Александр об этом ему и заявит, но вместо этого он только прищурился и ответил со спокойной улыбкой:

— Вы их не найдете, господин Винке, — сказал он. — Получив титул, я собственноручно их сжег.

— Зачем?

— Я был молод, скор на глупые поступки и сильно обижен на своего отца. Может, он был и хорошим дворянином, но родителем — отвратительным.

— Простите, ваша светлость. Мне не стоило об этом говорить. — Клаас выглядел пристыженным, Элиза, до сих пор не сказавшая ни слова, тоже.

— Я понимаю ваше любопытство. Бренненбург полон загадок, и вам хочется разгадать все и сразу. Просто впредь будьте аккуратны в выражениях, Клаас.

— Как скажете, господин.

— Прошу меня извинить.

Элиза наконец заметила, что в руках Александр держал какую-то книгу — значит, их встреча все-таки была случайной. Наклонив голову в знак прощания, барон ушел, оставив молодых людей вдвоем. Как только закрылась, скрипнув, дверь, Элиза бросилась к окну в коридоре и открыла его настежь несмотря на запрет. Поток свежего воздуха ворвался в помещение и закружил листы бумаги, лежавшие на столике рядом. Клаас тоже подошел к окну и взглянул на лес, простиравшийся, казалось, до самого горизонта.

— Неловко вышло, — вздохнул он. — Простите, Элиза. Я опозорился сам, так еще и втянул в это вас.

— Я думала, в столице люди будут поумнее, — Элиза сложила руки на груди. — И чем вы думали, когда спрашивали? Семья — это ведь личное.

— Я… Я не думал, что все настолько… драматично. Конечно, я не рассчитывал, что он поведет меня знакомиться с предками до пятого колена, но и…

— В любом случае, не делайте так больше. Господин барон вам вообще ничего не обязан рассказывать. Лучше скажите, сколько сейчас часов.

— Четверть пятого, — ответил Клаас, взглянув на карманные часы. — Простите еще раз. Наверняка у вас много дел, а я вот так потратил ваше время.

— Потратили, — вздохнула Элиза. — Давайте… Давайте пойдем обратно, если вы не против. Мне пора готовить ужин, и я боюсь, что если оставлю вас здесь, то вы не найдете дороги обратно, и…