Für Elise (СИ)

Она всё собиралась рассказать об этом барону, но Александр, как назло, попадался ей на глаза только за завтраком и обедом, когда говорить о такой гадости было совсем не к месту. Всё свободное время он проводил с Даниэлем, то показывая ему какие-то отдаленные части замка, то снова и снова спускаясь на лифте вниз. Элиза, после работы, слонявшаяся по коридорам и выискивающая по углам новые жертвы, даже не замечала, когда они успевали возвращаться. Иногда ей даже ночью слышался шум работающего подъемника, но идти проверять она не решалась. Наверняка ей не будут рады.

Даниэль потихоньку осваивался и в свободное время предпочитал бродить по замку, с позволения барона заглядывая в неиспользуемые комнаты. Часто Элиза находила его сидящим на полу посреди хлама, сосредоточенно разглядывающего какую-нибудь безделицу, и в такие моменты она узнавала в нём себя. Ей хотелось показать Даниэлю свои находки: фарфоровые фигурки солдат, и потемневшие крохотные шестеренки, и даже коллекцию бабочек, которую она так и оставила в архивах, но каждый раз, пытаясь заговорить с ним, только краснела и мямлила что-то про барона, который его ждал.

Александр проводил со своим гостем много времени, даже, как казалось Элизе, непозволительно много. Когда Даниэль отдыхал от компании барона, тот копался в архивах, но и тогда его тоже нельзя было беспокоить: Элиза могла только приносить ужин, украдкой ставя его у самой двери. Хоть Александр и не кричал на неё, каждый раз, когда она пыталась обратиться к нему, он грубо отмахивался и даже не смотрел на неё. Сколько бы Элиза ни пыталась успокоить себя, мыслями о важности их исследования, она всё равно чувствовала в груди тупые уколы ревности — словно ей снова было двенадцать, и снова она слушала, как родители умиляются выходкам Маргарет, не обращая на неё никакого внимания. Кроме Гертруды, несшей свой молчаливый дозор в зале, собеседников у нее не осталось: сидя на мраморных коленях, Элиза нашептывала журчащей воде вещи, которые не посмела бы сказать вслух.

Элизе как никогда сильно хотелось быть нужной, и она с удвоенным рвением бралась за любую работу, которую только могла найти, будь то или бесконечные уборка, стирка и готовка, или война с плесенью, в которой она медленно, но неотвратимо проигрывала. Красные сгустки, в некоторых углах разраставшиеся в целые перепонки, похожие на сотканную из прожилок плоти паутину, захватывали замок, начиная с самых дальних его закоулков, на которые ни барон, ни его гость не обращали внимание. В очередной раз, срезав плотную мембрану, Элиза решила, что дальше так продолжаться не может.

Набравшись наглости, она собиралась хоть весь день прокараулить у лифта, начиная с самого утра, но выловить Александра и потребовать от него объяснений и тому непонятному гулу, который она слышала еще раз, и плесени, которая начала разрастаться после него, и их с Даниэлем времяпровождению. Но ей даже не потребовалось ничего делать: Элиза собиралась было влететь в зал, но еще в коридоре услышала напряженные голоса, заставившие ее припасть к книжному шкафу.

— Мы попусту тратим время, — услышала она Даниэля, говорившего с таким отчаянием, что у нее самой на душе стало пусто. — Оно всё ближе и ближе, разве вы не понимаете?!

— Не переживай, — Александр был холоден и спокоен, но Элизе все равно казалось, что он взволнован. Наверняка он незаметно сжал набалдашник своей трости, ранясь об острый орлиный клюв. — Пока шар у нас, мы можем дать отпор.

— А если обряд не сработает? — Элизе пришлось вытянуть шею, чтобы различить слова.

— Не переживай, Даниэль, — повторил барон с нажимом. — Передохни немного. Я позову тебя, когда все будет готово.

Англичанин нервно кивнул и, перешагивая через ступеньку, поднялся в свои покои. Элиза напряженно смотрела ему в спину, слушая, как стук трости постепенно удаляется, всё ближе и ближе подходя к лифту. Это был её единственный шанс поговорить с Александром, пока он снова не ушёл на целый день в подземелья. Собравшись с духом, она бросилась через зал, молясь, чтобы он услышал её шаги и не уехал сразу.

Ворвавшись в коридор перед лифтом, Элиза не сдержала облегченной улыбки. Александр стоял перед решёткой подъёмника, дожидаясь ее, пусть и выглядел раздраженным, если не сказать злым — он ненавидел, когда его отвлекали от работы, но другого выбора у нее просто не было.

— Фройляйн Циммерман, — сказал он тяжело и строго, одной фразой заставив ее остановиться в нескольких шагах. — Что-то случилось, раз вы бегаете с самого утра?

— Да, то есть… Выслушайте меня, пожалуйста! — выпалила Элиза на одном дыхании, вспомнив вдруг день, когда приехал Клаас и ей пришлось ворваться в кабинет. — Я уже несколько дней хочу сказать Вам, что в замке завелась какая-то то ли плесень, то ли что, как будто мясо по углам налипло, и оно с каждым днем больше и больше, но вы целыми днями где-то пропадаете, и я все никак не могу…

— Достаточно, — прервал Александр, подняв руку. — Перед тем, как что-то сказать, хотя бы потрудитесь отдышаться.