Фургончик с мороженым доставляет мечту

Бухарест пленял своей красотой. Мощенные камнем улочки, на которых уживались конные повозки и новенькие автомобили, беленые стены домов под черепичными крышами, купола церквей и всюду, куда ни глянь, дух самого лета – зеленый, пряный, ажурный, точно невидимый узор. Город растущий и город маленький – он сочетал в себе деревенское очарование и современный ритм. Сольвейг уже успела окрестить Румынию страной парадоксов. Горожане бросали заинтересованные взгляды на розовый фургон, но тут же отводили глаза, словно им вовсе не было дела до этой диковины, словно они давно привыкли ко всяческим чудесам.

Сольвейг хотела бы задержаться здесь, чтобы вобрать в себя частичку удивительного Бухареста, но теперь им предстояла долгая дорога через Карпаты, в Венгрию, а посему стоило поберечь силы и время. Розовый монстр остановился лишь раз, на окраине. Завидев ватагу чумазых ребятишек, Даниэль предложил угостить их мороженым. Он показал Сольвейг, как работает фризер: «Загружаем сюда все, что нужно, и крутим ручку, пока мороженое не полезет наружу». Первая попытка не увенчалась успехом, и фризер, под восторженный визг ребятни, заплевал все вокруг. Даниэль, который явно переусердствовал, раскручивая механизм, оказался с ног до головы покрыт сливочным пломбиром. В конце концов дети остались довольны и зрелищем, и угощением, которое удалось добыть стараниями Сольвейг: «Это ваш фургон, фру, и слушается он только вас».

К вечеру небо снова оделось в тучи. Дождь упорно преследовал розовый фургон всю дорогу до Карпат. Они словно играли в догонялки: стоило фургону обогнать тучи, как тучи вновь нагоняли его. Капли падали, вдребезги разбиваясь о стекла и розовую крышу, но Сольвейг больше не страшила гроза – фургон и правда стал походить на дом. Он бесстрашно колесил по извилистым тропам, мимо полей и деревень, которые казались заброшенными. Даниэль умело справлялся со всеми ухабами и крутыми поворотами – от его неуклюжести не оставалось и следа, стоило пальцам сжать руль.

– Где вы научились водить? – спросила Сольвейг, когда он ловко объехал торчащий посреди дороги камень.

– Мой отец был кэбменом, и, когда появились автомобили, стал одним из первых, кто не побоялся освоить новинку, – Даниэль улыбнулся собственным воспоминаниям. – Он научил и меня. Знаете, фру, после войны было не так-то легко найти работу.

– Значит, вы таксовали?

– Таксовал, развозил молоко.

– А после?

– Меня заметил человек из компании «Око птицы», я… – Даниэль замолчал и отчего-то густо покраснел.

– Вы?..

– Я флиртовал с его женой, пытаясь продать молоко.

– И он предложил вам работу?

– Так точно, фру.

Сольвейг рассмеялась так, что на глазах выступили слезы. Она утерла их тыльной стороной ладони.

– А вы весьма коварны, сэр! Бедная леди, наверное, скупила у вас все запасы?

– Всего лишь пару галлонов… – ответил Даниэль, потупившись. – Не смейтесь! Я продал бы больше, если бы на пороге не возник ее муж.

Даниэль отвлекся, и фургон вздрогнул, угодив колесом в небольшую ямку.

– Вот видите, из-за вас я не могу сосредоточиться!

– Мне лестны ваши слова.

На горизонте, словно ниоткуда, зеленой грядой возникли Карпаты. Они вынырнули из-за пелены дождя и нависли над путниками – безмолвные стражи Трансильвании. Величие гор неизменно поражало воображение, впрочем, как и величие моря. И все же Сольвейг предпочитала второе. Ведь море, в отличие от гор, застывших в вечности, подобно ей самой, было живым.

– Пожалуй, стоит поискать ночлег в ближайшей деревне, – заметил Даниэль. – Ветер усиливается.

– Вас совсем не трогает красота вида? – Сольвейг не без труда оторвалась от созерцания.

– Нам предстоит сполна насладиться им завтра.

– Как ничтожен человек в сравнение с горами![17]

– Не знал, что вы поклонница Джейн Остин, – Даниэль усмехнулся.

– По-вашему, мне чужда романтика?

– Вовсе нет. Но едва ли вас прельстит кто-то вроде мистера Дарси.

– В этом вы правы. Я всегда предпочту того, кто может хорошенько меня рассмешить.

– Вы пытаетесь обольстить меня? – Даниэль сказал это с деланым удивлением.

– Мне удается?

– Ваши попытки обольстить меня обольстительны сами по себе, миледи.

– Теперь я слышу речь истинного героя романа!

Продолжая обмениваться фразами в духе «Гордости и предубеждения», путники не заметили, как перед ними выросла деревня. Серые пятна крыш рассыпались у подножия величественного замка на холме, будто мушки. Когда фургон въехал в селение, Сольвейг принялась разглядывать дома. Те же беленые стены, что и в Бухаресте, но ничто здесь не навевало той радости, какой отличалась столица. Покосившиеся заборы, черные окна без единого огонька, трещины и щербинки, точно орнамент, покрывали каждый дом.

– Что это за место?.. – спросил Даниэль, сглотнув ком в горле.

– Видите замок? Если мне не изменяет память, там жил легендарный граф Дракула.

– Похоже, живет и до сих пор.

– Вас не пугают призраки, но пугают вампиры?

– Не обязательно вонзать зубы в шею, чтобы пить кровь людей, фру. Вампиры обитают не только в замках, но и на капитолийских холмах.