Фургончик с мороженым доставляет мечту

Хозяин добродушно усмехнулся.

– Знаете, – начал Даниэль, когда они миновали рыбные ряды и вышли к овощам, мимо которых кот шествовал, гордо задрав голову, – мне снился сегодня странный сон. Будто я сам пытался поймать рыбу, но она все время ускользала… Вы в порядке? – от его внимания не укрылось, как дернулись плечи Сольвейг.

– Да, – она обхватила себя руками. Кожа покрылась мурашками, но едва ли от холода – несмотря на тучи, в Торино было тепло.

– Вы замерзли? – спросил Даниэль и обнял ее, притянув к себе.

– Нет, все в порядке, – Сольвейг прижалась ближе. – Просто… мне тоже снился подобный сон. Несколько раз. С тех пор, как вы появились на пороге «Фургончика».

– Возможно, это просто совпадение…

– Тот сон… – она подняла голову, заглядывая Даниэлю в глаза. – Он показался мне тревожным. А вам?..

– Отнюдь. Скорее я чувствовал, что должен разгадать некую тайну. – он замолчал, обдумывая слова Сольвейг.

Галдящий и пестрый рынок остался позади, и теперь под ногами петляли улочки – как бы не заблудиться. Тучи становились все темнее, ветер принялся подвывать протяжно и музыкально, словно где-то неподалеку играла…

– Слышите? – спросила Сольвейг. – Что это? Флейта?

Даниэль огляделся в поисках источника звука. Дракула, семенивший за ними, вырвался вперед и юркнул в узкий проулок. Только и мелькнул пушистый хвост.

– Идемте, – Сольвейг потянула Даниэля вслед за котом.

Вскоре они выбрались на небольшую площадь, в центре которой возвышался фонтан, окруженный людьми. Даниэль чуть приподнялся на цыпочки: у подножия расположился неопрятного вида человек, в самом деле играющий на флейте. Рядом с ним лежала соломенная шляпа, в которой красовалась горстка монет. Дракула, просочившись между ног ценителей музыки, взобрался на бортик фонтана и теперь невозмутимо умывал лапой мохнатую морду.

Музыка завораживала. Она отражалась в журчании воды, песне ветра и невесомом шепоте города. Мелодия то поднималась в небо, и тогда Даниэлю хотелось воспарить за ней, то падала на землю, и ему казалось, что под ногами разливается бурная река. Сольвейг слушала, закрыв глаза. Он украдкой втянул запах ее волос – теперь они пахли вереском. Даниэль зажмурился и позволил музыке унести себя домой, на бескрайние поля родной Англии. От целого мира не осталось ничего, кроме тепла Сольвейг, ее дыхания и волшебной флейты. Вокруг оживали легенды прошлого, проказники фейри затевали хоровод, и блестящий плавник мелькал в высокой траве.

Даниэль не заметил, как музыка сменилась аплодисментами и звоном монет, ссыпаемых в шляпу у ног флейтиста. Люди стали расходиться. Даниэль принялся рыться в карманах, надеясь обнаружить хоть один медячок в благодарность за столь прекрасную игру.

Музыкант кланялся, не поднимая головы. Его одежда была чистой, но давно заношенной: тут и там на рубахе виднелись заплатки, пуговицы явно не принадлежали одному набору, а туфли и вовсе давно прохудились – из дыры на носке выглядывал большой палец. Отвесив последний поклон, музыкант выпрямился – это был приятный мужчина чуть за тридцать, один из тех, в ком можно опознать итальянца за долю секунды, окажись он в любой точке земного шара. Черные глаза, острые скулы, прямой нос и живая мимика: рот его вмиг округлился, брови изогнулись, а на лбу собрались морщины.

– Это вы, синьорита! – голос оказался под стать: звонкий, громкий и насыщенный.

Дракула вздрогнул, прекратив умываться. Несколько человек из тех, кто минуту назад наслаждался музыкой, а теперь отправился дальше, по своим делам, обернулись. Сольвейг смущенно разулыбалась. Музыкант схватил ее руку, принялся трясти, а после поцеловал.

– Я так рад видеть вас снова!

– Правда?

– Конечно, синьорита, конечно! Вы спасли мне жизнь!

– Вы Массимо? – догадался Даниэль.

– Точно, это я! – он пожал руку и Даниэлю. – Каким ветром вас занесло в эти края?

– Я искала тебя.

– Вот как? Зачем же?

– Чтобы вернуть тебе… – Сольвейг наклонилась, приподняла пятку и вытащила из туфельки крохотный сверток из старой газеты. Развернула его – внутри блеснул золотой дукат. Такие нынче хранились только в музеях. – Это.

Массимо мигом изменился в лице. Он отшатнулся от протянутой монеты так, словно ему предлагали подержать жуткого арахнида.

– Нет! – вскрикнул он и попятился, позабыв о фонтане за своей спиной.

Массимо грохнулся в него с задорным «плюх», успев только выбросить вверх руку, которой сжимал флейту. Сольвейг охнула. Даниэль бросился на помощь. За происходящим с деланым безразличием наблюдал кот.

Насквозь промокший, дрожащий, но, по счастью, целый, Массимо уселся на бортике, с опаской поглядывая на Сольвейг и монету. Он беспрерывно мотал головой и повторял:

– Нет, нет, нет…

– Но почему?..

Из-за туч вдруг показалось солнце, как раз вовремя, чтобы отогреть несчастного флейтиста.

– Неужели ты не понимаешь?..

– Не понимаю… – Сольвейг опустилась рядом и спрятала монету обратно в туфлю. Дракула тут же взобрался ей на колени, услужливо подставляя спину для почесываний.

– Ты спасла меня, – повторил Массимо. – Спасла, избавив от этой мечты.