Фурии Кальдерона

– Ладно. Эй, ты, иди сюда. – Она махнула Линялому, и тот послушно подбежал к ней. Она взяла у него свой узел, достала из него лук и стрелы. Уперев конец лука в землю, она согнула его о колено, накинула тетиву на зарубку и достала из колчана стрелу. – Я хочу, чтобы вы двое шли дальше лесом.

Тави поперхнулся:

– Что ты задумала?

Амара достала из узла меч и сунула себе за пояс:

– Попробую задержать их здесь. Отсюда их будет видно не хуже, чем с любого другого места.

– Но ты сама здесь на виду. Они тебя просто подстрелят.

Она недобро ухмыльнулась:

– Боюсь, ветер для этого будет неблагоприятный. Оставь мне немного соли. Как только начнется гроза, нам проще будет уйти от них.

– Мы останемся помочь тебе, – заявил Тави.

Курсор мотнула головой:

– Нет. Вы двое идите дальше. На случай, если что-нибудь не так. Утром догоню.

– Но…

– Тави, – вздохнула Амара, поворачиваясь к нему. – Я не могу защищать тебя и одновременно обороняться от них. Эти люди – сильные заклинатели. И потом, ты мне все равно ничем не поможешь.

Эти слова ударили его больнее пощечины. Ответом на них стала злость, захлестнувшая его и заставившая на мгновение забыть о боли и усталости.

– Ну да… Я вообще ничего не могу!

– Неправда, – сказала Амара. – Они будут заклинать землю и дерево в поисках тебя – не меня. Я вполне могу застать их врасплох и, если повезет, избавиться от них. Ты, главное, не останавливайся – иначе все их внимание сосредоточится на тебе.

– А разве их заклинатель не почует тебя? – спросил Тави. – И если они используют и дерево, ты даже спрятаться в кроне не сможешь.

Амара бросила взгляд на север:

– Когда гроза дойдет сюда… – Она тряхнула головой. – Но пока я смогу пользоваться своими преимуществами. Циррус!

Она закрыла глаза, и вокруг нее начал закручиваться вихрь. Он заставил раздуваться и хлопать ее одежду, хотя стоявший всего в нескольких шагах Тави не ощущал ничего такого. Амара развела руки в стороны, и ветер на мгновение совсем скрыл ее из виду, а потом скрутился в маленький смерч, взметнувший с земли пыль, щепки и крупинки льда и собравший их в облачко у ее коленей. Она повисла в нескольких дюймах над землей, открыла глаза и на пробу скользнула влево-вправо.

Тави смотрел на нее, открыв рот от изумления. Такой впечатляющей демонстрации заклинания воздуха он еще не видел.

– Ты можешь летать!

Амара улыбнулась ему, и даже в темноте он увидел, как сияет ее лицо.

– Это пустяки. Может, когда все это будет позади, я покажу тебе, как летают по-настоящему. – Она кивнула. – Эти ваши здешние грозовые фурии опасны, и они будут здесь очень скоро. Но это помешает Фиде… врагу заметить меня.

– Ладно, – неохотно согласился Тави. – Ты уверена, что найдешь нас?

Улыбка Амары заметно померкла.

– Постараюсь. Но если меня не будет часа через три-четыре, идите дальше сами. Найдешь дорогу в гарнизон?

– Конечно, – сказал Тави. – То есть, наверное, найду. И дядя наверняка найдет нас – где бы мы ни были в долине.

– Надеюсь, ты прав, – вздохнула Амара. – Он, похоже, хороший человек. – Она повернулась спиной к Тави и Линялому и наложила стрелу на тетиву. – Дойдите до гарнизона. Предупредите графа.

Тави кивнул. Потом полез в свой мешок и достал один из двух свертков с солью. Он бросил его на землю поближе к Амаре, но и не так близко, чтобы потревожить удерживавшую ее в воздухе фурию. Она оглянулась, увидела соль и улыбнулась Тави:

– Спасибо.

– Удачи тебе.

Линялый потянул Тави за рукав.

– Тави, – сказал он. – Идти.

– Угу. Пошли.

Тави повернулся и побежал вниз по пологому склону. Линялый не отставал ни на шаг; похоже, бег совсем не утомлял его. Они оставили Амару на вершине холма, и очень скоро вечерние сумерки скрыли ее из виду. Тави без труда нашел пару огромных валунов, у которых они в свое время играли с Фредериком, и, ориентируясь по ним, через четверть часа благополучно добежал до опушки леса и нырнул в тень сосен, осин и корявых дубов.

Только тут он позволил себе умерить бег и перевести дыхание. В боку отчаянно кололо, и он невольно прижал к этому месту руку.

– Не привык столько бегать, – пояснил он Линялому. – Колики проклятые.

– В легионах бегают. Много. Все время, – сказал Линялый. Раб оглянулся назад, и клеймо труса на его обветренной щеке скрылось в тени. Глаза его блестели. – В легионах – бегать много.

Тави ни разу еще не слышал от раба столько слов подряд и удивленно покосился на него:

– Линялый? Так ты служил в легионе?

Выражение лица Линялого почти не изменилось, но Тави показалось, будто на нем мелькнула затаенная давняя боль.

– Линялый. Трус. Сбежал.

– Сбежал? От чего?