GA 235. Эзотерическое рассмотрение кармических связей. Том I - Образование кармических сил

Но если правильно представлять себе то, что здесь на самом деле происходило, и знать при этом наследственные и социальные условия, в которых Шуберт вырос, тогда можно задаться таким вопросом (такие негативные вопросы не имеют, конечно, сами по себе большого значения, но порой они кое–что раскрывают): если бы обстоятельства были другими (разумеется, они не могли быть другими, но я ставлю так вопрос для прояснения дела), если бы Шуберт не имел возможности развить свое музыкальное дарование, иначе говоря, если бы он не нашел такого преданного друга, как Шпаун, то не сделался ли бы он буяном, принадлежащим низшему слою общества? Можно задать следующий вопрос: разве не было заложено в его существе то, что таким вулканическим образом проявилось в тот вечер в трактире? Эту человеческую жизнь не понять, если не найти ответа на вопрос: как, собственно, происходит такая метаморфоза, что человек вместо того, чтобы кармически проявлять драчливость, становится тонким музыкантом и преобразует драчливость в утонченную музыкальную фантазию?

Такой вопрос кажется парадоксальным, гротескным. Но, наблюдая жизнь в ее самом широком охвате, вопрос приходится поставить, ибо только путем наблюдения таких вещей и можно прийти к более глубоким вопросам кармы.

***

Третья личность, которую я хочу рассмотреть, — это Евгений Дюринг[34] многими ненавидимый и немногими любимый. Этим характером я также заинтересовался с кармической точки зрения и хочу здесь привести сначала биографические материалы.

Евгений Дюринг был исключительно одаренным человеком: в свои юные годы он овладел целым рядом научных дисциплин, прежде всего математических, но также и другими науками — механикой, физикой, политической экономией, философией и т. д.

Свою докторскую степень Евгений Дюринг получил за интересную диссертацию,[35] на тему которой он затем написал весьма ясную, а главное, убедительную книгу[36]; ее давно уже нет в продаже. Хотя понять его предмет почти столь же трудно, как теорию относительности (впрочем, о теории относительности довольно долго говорили все люди, которые ничего в ней не понимали и тем не менее находили ее — и сейчас еще находят — великой теорией), — несмотря на трудности, я хотел бы кое–что сказать о мыслях, содержащихся в этом самом раннем труде Дюринга.

Видите ли, дело в том, что люди обычно представляют себе мир как пространство, которое бесконечно и наполнено материей, которая состоит из мельчайших частиц. Их число также бесконечно велико. Бесчисленные мельчайшие частицы материи скапливаются в пространстве, кристаллизуются в нем и т. д. Время тоже бесконечно. Мир никогда не имел начала, нельзя сказать, что у него будет конец.

Эти неопределенные понятия бесконечности задевали молодого Дюринга, и он весьма проницательно высказал мнение, что эти разговоры о бесконечности не имеют никакого значения; что если речь идет даже о таких громадных числах, как, например, число атомов или молекул в мире, то все–таки это число должно быть поддающимся исчислению, то есть определенным. Каким бы громадным ни представляли мировое пространство, оно должно иметь величину, поддающуюся измерению; подобным же образом и время бытия мира должно быть измеримой величиной. Все это, как уже сказано, было сформулировано с большой остротой мысли.

В основе этого подхода Дюринга лежит некий психологический мотив. Дюринг хотел везде иметь ясность мысли. В отношении же понятий бесконечности ведь еще и ныне никак не могут достигнуть ясности мысли.

Затем Дюринг распространил свой подход на другие области, в частности, на так называемые отрицательные величины, то есть на такие числа, перед которыми стоит знак минус. Вообще различают два вида чисел: по одну сторону от нуля располагаются числа со знаком плюс (+1 и т. д.), а по другую — со знаком минус (-1 и т. д.).

Дюринг выдвинул следующее положение: все разговоры об отрицательных числах есть, собственно, бессмыслица. Что означает отрицательное число, число со знаком минус? Он говорит: если я от пяти отнимаю единицу, то получаю четыре; если я от пяти отнимаю два, то получаю три; если я от пяти отнимаю три, то получаю два; если я от пяти отнимаю четыре, то получаю единицу; если я от пяти отнимаю пять, то получаю ноль. Тут сторонники отрицательных величин говорят: если я от пяти отнимаю шесть, то получаю минус единицу (-1); если я от пяти отнимаю семь, то получаю ‑2.