Гадюка на бархате (СИ)

— А меня вычеркнули из дворянского сословия девять лет назад, когда стало известно, что я владею магией, — мрачно сказала Паулина. — И раз уж ты не хочешь доносить, может, присоединишься к заговорщикам?

Гюнтер принялся путано объяснять, что до этого считал доводы Вильгельма убедительными, но вот теперь точно понял — что-то во всём этом не так. А значит перевороту — до которого осталось чуть больше пары часов — надо помешать.

Паулина с тоской слушала друга детства — чародейка понимала, что сунься они сейчас во дворец, найдут только свою верную смерть. Слабенькая магия Паулины в такой ситуации никого не спасёт. Но и сидеть здесь, ничего не предпринимая, было почти невыносимо.

***

Альбрехт подумал, что его вечера становятся до ужаса однообразными — он постоянно проводит их в обществе либо какой-нибудь очередной нудной личности из числа мидландских министров, либо, как сегодня — устрашающей груды важных документов.

Проклятый лутецийский посланник, не допущенный до особы императрицы, накатал-таки в письменном виде свои соображения о «незаконном» владении Мидландом Лерийским полуостровом. Теперь Альбрехт прикидывал, как бы ответить лутецийцу подипломатичнее, но и не давая лишних надежд на смену хозяина спорных земель.

Он начинал понимать, что манера, приобретённая им в роли землевладельца на родном Севере и офицера мидландской армии — вникать во все значимые аспекты подотчётного ему хозяйства — не всегда подходит правителю огромной империи. Но старые привычки трудно менять так быстро… Ладно, можно действительно задуматься, что стоит переложить на подчинённых — самому ведь точно всего не успеть.

Красноватые и золотистые отсветы ложились на бумаги, заполнявшие поверхность письменного стола. Какой яркий сегодня закат…

Альбрехт подошёл к окну кабинета, посильнее отодвигая шторы. И невольно отшатнулся назад — гигантское алое зарево заполняло едва ли не полнеба. Дьявольщина, пожар! Вот проклятье, сейчас так жарко, а с последнего дождя всё успело высохнуть — как бы половина столицы не превратилась в пепелище! А придворные идиоты до сих пор ему не доложили — боялись побеспокоить, что ли? Или побежали к Гретхен? Ну, он им устроит за нерасторопность!..

Дверь за его спиной негромко скрипнула — странно, даже не постучались. Так ошалели, перепугавшись пожара, что ли? Что-то здесь не то… Рука Альбрехта сама легла на рукоять кинжала за поясом.

========== Глава 3. Ночь в алом цвете ==========

После никто так и не сумел в точности сказать, откуда начался пожар, вошедший в исторические хроники под именем Эрбургского Огненного Шторма. Множество мнений сходилось лишь в одном пункте — произошло это где-то в Крысином Городке — самом бедном и густонаселённом районе столицы.

Дневной удушливый зной лишь немного спал к вечеру, и обитатели трущоб погрузились в полусонное оцепенение. Сильно пахло дымом, но поскольку многие местные жители в этот час готовили ужин на очагах в своих лачугах, никто не удивился.

Только вдруг дико закричала женщина, заметив языки пламени, уже вовсю лижущие стену соседнего с её жилищем дома. Кто-то из услышавших вопли бросился помогать тушить пожар, но ближайший колодец оказался пересохшим — должно быть, из-за небывалой летней жары. В последовавшей за этим всеобщей панике и хаосе никто и не вспомнил, что ещё утром из колодца легко набирали полные вёдра воды.

Соломенные крыши и трухлявые деревянные стены местных строений становились лёгкой добычей огня. Узкие кривые улочки мгновенно наводнились людьми, спасавшими от жадного пламени себя и своё нехитрое имущество — так что занимавшаяся в Эрбурге тушением пожаров городская стража с трудом пробивалась сквозь этот плотный поток к месту буйства адской стихии.

Совместными усилиями огонь, тем не менее, был уже почти потушен, но тут же вновь вспыхнул в ещё нескольких местах. Налетевший порывистый ветер отдавал в жертву пламени всё новые дома — стихийная магия воздуха пришла на помощь желавшим превратить столицу в подобие гигантского костра.

Объятая страхом и словно бы оцепеневшая толпа зачарованно наблюдала за тем, как огонь пожирает здание за зданием. Кое-кто отправлялся на подмогу тушившей пожар страже, большинство же пугливо жалось друг к другу. Отовсюду слышались то плач, то молитвы, то проклятия.

Какой-то немолодой мужчина, одетый как торговец или зажиточный ремесленник, начал громко вспоминать, что недавно принц-консорт объявил о своих планах переустройства столицы — «теперь-то северному извергу куда удобней будет!». По скопищу людей пополз уже не новый, но опасный слушок, что Альбрехт, мол, как и все северяне, Троих почитает лишь на словах, тайком же поклоняется старым богам — а ведь известно, главный среди этих богов — сам Князь Бездны, вечный враг Создателя. Уж не жертвоприношение ли Князю сегодня устроил Кертиц?.. А бедняжка-императрица и не знает правды, обольщённая хитрым мужем.