Гадюка на бархате (СИ)

— Я думаю, ты или очень ловка, или абсолютно невиновна, — в голосе Вилмы проскользнуло что-то похожее на уважение. — Так что можешь заслуженно наслаждаться своим триумфом… желательно, не слишком задирая при этом нос. А сейчас лучше поспеши к своему учителю — Сигеберт, в общем-то, и отправил меня к тебе, чтобы передать это указание.

— Уже иду, госпожа Мейер.

Произнеся эти слова, Эулалия присела перед Вилмой в реверансе — легком и почти неуловимо глумливом, а потом, и вправду, поспешила прочь из библиотеки.

Адептка не знала, чем встретит её жестокий глава Ковена — очередным нудным поручением, приказом ублажить его в постели каким-нибудь особо изощрённым способом или вовсе, как Вилма, обвинениями в запретной магии. Но она не испытывала перед Сигебертом прежнего, смешанного со жгучим отвращением, трепета. Может быть потому, что в её голове было слишком тесно от мыслей и без раздумий о похотливом наставнике. Сейчас, проходя по коридорам его особняка, Эулалия невольно вспоминала разговор, состоявшийся пару дней назад в другом хорошо знакомом ей доме.

…Она стояла посреди кардинальского кабинета — со сложенными на груди руками и потупленным взором, словно бы уже представшая перед церковным судом. Но слова, послужившие ответом на её рассказ об исцелении Рихо, не звучали как обвинение.

— В любом случае, всю ответственность я беру на себя, — голос Габриэля был негромким и спокойным — таким, каким Эулалия привыкла слышать его почти всегда. — Это именно я отправил вас во Флидерхоф. И поверь, окажись я сам вместе с вами — не стал бы удерживать тебя. Я благодарен тебе за спасение жизни офицера и… моего друга.

— Но это же, — Эулалия не удержалась и по-детски шмыгнула носом, — была магия крови и…

— Ты использовала те средства, которые были тебе доступны, — голубые глаза смотрели на неё без жалости, но и без презрения. — Не растерялась в бою. Спасла человека, который служит Церкви. Что до магии крови… просто не увлекайся ею впредь, ясно?.. Она запретна вовсе не без причины. Все преступления, что совершались с её помощью и записаны в старых хрониках — лучшее тому подтверждение. Но иногда самый скверный инструмент может послужить доброй цели. Во всяком случае, я в этом уверен. И можешь не сомневаться, у меня хватит власти попридержать тех, кто думает иначе.

Кардинал сидел за своим письменным столом, почему-то облачённый в светское платье — его чёрный камзол очень напоминал мундиры Гончих. Может быть, именно непривычная одежда или слегка растрёпанные сегодня светлые волосы Габриэля, заставили Эулалию задуматься о том, что он всего на несколько лет старше её самой… Только вряд ли может кому-то показаться слабым и неопытным. Страшно было бы иметь его своим врагом, но службу такому человеку Эулалия считала высшей честью.

========== Глава 22. Цена ==========

Большая, но довольно просто и скупо обставленная гостиная генерала Эрнста Ритберга, должно быть, никогда ещё не видала столь важного посетителя. Но сам хозяин этих стен держался перед венценосным гостем очень спокойно — будто бы в том, что сам император навестил его дом, не было ничего особенного.

— Я решил проявить снисходительность, учитывая ваши прежние заслуги, — разглагольствовал Карл, сидя в белом кресле с гнутыми ножками. — Так что я готов услышать просьбу о прощении и даровать его. И принять вашу присягу, разумеется, — закончил он, высоко вздёрнув подбородок и глядя прямо в светлые спокойные глаза Ритберга.

«Высокомерный, недалёкий мальчишка, — безрадостно размышлял тот. — А его противница — изнеженная девочка, оказавшаяся слишком мягкой и наивной, чтобы удержать трон. И её муж… Альбрехт Кертиц, почему же вы так и не прислушались к моим советам?.. Вы были прекрасным командиром на поле боя, но политик из вас вышел скверный. Обе стороны слабы, обе… Война вполне может затянуться — и будь я проклят, если Лутеция и Эдетанна этим не воспользуются!.. А лерийцы уже пытаются отхватить свой кусок, чёртовы изменники! Жаль её величество Гретхен, но сам я могу лишь попытаться закончить эту внутреннюю свару поскорее — пока к ней не добавилась внешняя».

— Ну, так что вы скажете, генерал? — протянул Карл, торопя стоявшего перед ним собеседника с ответом. Терпеливостью император никогда не отличался. — Надеюсь, вы способны оценить ту честь, которую я оказал, приехав в ваш дом — всё ещё дом преступника, надо заметить!

— Способен, ваше величество, — эти слова Ритберг произнёс с еле слышным вздохом. — И принесу вам присягу, как только смогу.

Вильгельм, изваянием застывший возле кресла Карла, удивлённо покосился на Ритберга. По мнению капитана гвардии, получасовые рассуждения императора о собственной снисходительности и милосердии, могли разве что разозлить кого-то, но уж точно — не переубедить. Похоже, старый генерал принял решение ещё до визита Карла.