Гадюка на бархате (СИ)

— Вижу, знаете, — удовлетворённо кивнул тот. — Я-то, в общем, и не сомневался, что такой не слишком чтящий закон человек, как вы, должен знать о зеннавийском огне. Не знаю уж, из чего проклятые еретики эту дрянь готовят, но, — с этими словами Вилли наклонил горлышко фляги, и вязкая ярко-синяя субстанция медленно полилась на пол, — горит она хорошо, я проверял. И главное — выжигает всё начисто. Так что трупов — ни вашего, ни ваших людей — не найдут, сколько бы ни искали. Боюсь, исчезновению канцлера Вильбека предстоит стать великой загадкой!..

— Ты не посмеешь!.. Это измена, это… всё равно, что тёмная магия!.. Гончие и Грифонья Стража станут очередь занимать за право вздёрнуть тебя на дыбу! — по лбу Морица градом катился пот, а его блёклые глаза чуть не выскакивали из орбит.

— Вам ли рассуждать об измене, ваша светлость? — покачал головой Вилли, продолжая расплёскивать адское зелье по комнате. — А Грифоны и церковные псы ничего не узнают. Среди моих людей, — он окинул взглядом застывших у дальней стены троих гвардейцев, — доносчики вряд ли найдутся — хотя бы потому, что не захотят сами попасть в подвалы Чёрной Крепости.

— Ты глупец! Неужели не понимаешь — она предаст тебя, эта лживая сучка, точно так же, как и меня! Она не способна на благодарность!.. Послушай, чего ты хочешь?.. Место в Генштабе? В Императорском Совете? Я вижу, ты человек умный и смелый, мы бы многое могли сделать вместе… Стояли бы на вершине, как равные! — Мориц отбросил всякую осторожность, мгновенно превращаясь в неуклюжего подхалима.

Вилли равнодушно ответил:

— Её величество меня уже отблагодарила. Вы точно так не сумеете, — и в пару широких шагов подошёл к пленнику, на мгновение сделав вид, что хочет выплеснуть на того синюю жижу.

Мориц вжался в каминную решётку, задыхаясь и дрожа, но Вилли убрал флягу и сказал:

— О, нет, вот этого я, пожалуй, делать не буду — иначе всё для вас кончится слишком быстро. А как раз подобного её величество не хотела.

— Ты рехнулся! И закончишь на виселице!

— То дыба, то виселица. Но, по-моему — уж лучше они, чем огонь… Вы готовы? — последнюю фразу Вилли произнёс, обращаясь к своим спутникам.

С ужасом Мориц увидел, что в руках у двоих гвардейцев теперь потрескивали занимающиеся факелы. Третий же парень — темноволосый и самый юный из всех — растерянно таращился на своего командира.

— Готовы, капитан, — с запинкой ответил один из гвардейцев, стараясь держать факел как можно дальше от синих потёков на полу и глядя на них с опаской.

Сам Вилли особого страха не испытывал — он знал, что поначалу зеннавийское зелье разгорается неохотно, далеко не сразу обращая всё вокруг в огненный шквал.

А Мориц явно не собирался в свои последние минуты хранить гордое молчание:

— Постойте!.. Я очень богат!.. У меня большие связи! Сохраните мне жизнь, и вы все увидите, что…

— И не мечтайте, ваша светлость, — в голосе Вилли не звучало и тени сомнения. — Я был бы последним идиотом, помиловав такую опасную гадину, как вы. Начинайте надеяться, что ваши связи обеспечат вам в Бездне местечко поуютнее.

— Капитан, вы же, в конце концов, не варвар! Вы же веруете в Создателя и Двоих!.. Ради их милости, хотя бы… Хотя бы подарите мне быструю смерть! От клинка, а не от огня! Капитан, я старый человек, проявите же сострадание!..

Вилли только с усмешкой покачал головой, но неожиданно Мориц обрёл поддержку в лице самого младшего из гвардейцев.

— Капитан, как-то оно… не по-человечески! — упрямо тряхнув головой, парень подошёл поближе к Вилли. — Давайте мы его, ну… и впрямь, прикончим побыстрее! А императрица… Она ведь ничего не узнает!

— Так-то ты выполняешь указания командира, рядовой?.. Давай-ка, отходи к выходу, а лучше — ступай на воздух, раз оказался слаб нервами!

— Но, капитан, что же мы!.. И правда, как язычники…

— Не слышал приказ?!..

То, как юный гвардеец потянулся к мечу, Вилли видел отчётливо. И поэтому мог утешить себя тем, что — во всяком случае, отчасти — действовал после этого инстинктивно.

Выхватить собственный клинок и с отработанной точностью вонзить его в живот ничего не успевшего сделать мальчишки, было делом пары мгновений. А добить осевшего на пол раненого ещё одним сильным ударом — попросту тем самым милосердием, в котором Вилли отказал Морицу.

— Капитан… — неуверенно протянул один из гвардейцев.

— Вечная ему память, но нельзя же быть таким идиотом, — с нервным смешком сказал Вилли, убирая меч в ножны и оборачиваясь к подчинённым. — А ну-ка давайте факелы мне, а сами — наружу!..

— Да, капитан, — возражать никто не стал.

То, что происходило дальше, оказалось для Вилли как будто подёрнуто мутным алым маревом, которое, однако, не мешало ему делать своё кровавое дело быстро и чётко.