Гадюка на бархате (СИ)

Он легко спрыгнул с вороного коня — не пошатнулся, не поморщился — и у Гретхен немного отлегло от сердца. Значит, не ранен, во всяком случае — всерьёз. Она, конечно же, знала, что у магов есть защита получше доспехов. Вот только её всё равно заставлял замирать от страха вид Ислейва, выезжавшего из замка в очередном ярком, словно турнирная мишень, дублете. И Гретхен каждый раз суеверно осеняла себя знаком звезды, который, впрочем, не слишком помогал отогнать дурные мысли.

Между тем, Гиены окружили своего командира, облачённого на этот раз в лазурный бархат. Они что-то громко и нестройно выкрикивали, пока Ислейв бросал короткие фразы то одному, то другому подопечному.

— Я вижу, ваше величество интересуется чародеями?.. — громкий мужской голос, раздавшийся за спиной у Гретхен, заставил её резко обернуться. Оступившись, она неловко ухватилась за зубец парапета. Бернхард, мгновенно очутившийся рядом с ней, поддержал невестку под локоть. И произнёс с улыбкой, которая показалась Гретхен чересчур приторной:

— Осторожней, ваше величество. Думаю, вам не следовало приходить сюда одной. Я чувствую себя ужасным хозяином — в моём замке столь высокородная гостья оказалась предоставлена самой себе!..

— Не стоит беспокоиться, — это прозвучало из уст Гретхен резче, чем ей хотелось. Почему-то каждый раз, вглядываясь в суровое лицо Бернхарда с непроницаемыми тёмными глазами, она ощущала смутную тревогу. — Я сама захотела прогуляться в одиночестве, — добавила Гретхен, не отказав себе в удовольствии вырвать из хватки Бернхарда локоть.

— В таком случае — прошу прощения за назойливость, ваше величество, — его голос оставался сладким, но во взгляде, как показалось Гретхен, промелькнуло раздражение.

Внизу Гиены постепенно разбредались кто куда — одни вели на конюшни лошадей, другие спешили скрыться от холода и ветра под крышей замка. С ещё больше потемневшего неба повалили крупные хлопья снега, которые, впрочем, быстро таяли на не успевшей ещё по-настоящему остыть земле. Гретхен поёжилась, пряча лицо в пушистый мех, обрамлявший капюшон плаща. Она не думала, что зима на Севере заявит о себе столь скоро. И сейчас вспомнила слова Ислейва о полыньях, из которых их с Альбрехтом некому будет спасать.

***

В замковом подземелье было холодно — так, что пар вырывался изо рта при дыхании. Но жрица змееголового бога — в лёгком зелёном платье без рукавов и босая — ничуть не мёрзла. Тшиен щедро одаривал тех, кто открывал ему душу — Чериса уже не помнила, когда в последний раз страдала от холода, жары, усталости или боли. Правда и плату за свои милости её бог брал сполна. Но Чериса уже давно расплачивалась не собой.

Стефан же, который стоял рядом с опустившейся на колени перед измазанной в крови каменной плитой жрицей, то и дело поёживался — не то от холода, не то от страха. Чериса чуть улыбалась, краем глаза наблюдая, как её гость пытается не показывать волнения. Бесполезно — чтобы скрыть свои эмоции от одной из слуг Тшиена, нужно было оказаться кем-то более искусным, чем этот славный мальчик.

Чериса знала, что он всё же придёт к ней сам. Потому что именно такие — смелые, горячие, но наивные — были самой верной добычей Тшиена. По какую бы сторону океана не происходило дело.

— Что ты видела?.. — отрывисто спросил Стефан, не выдержав ожидания. И сам наклонился над плитой, у края которой уже примостилась пара выпотрошенных тушек гадюк. Чериса сдержала смешок. Непосвящённый точно не мог разглядеть здесь ничего, кроме потёков тёмной крови и несимметрично разложенных змеиных внутренностей. Но мальчик не был брезглив, и это могло пригодиться в будущем.

— Многое, — бросила она в ответ. Для разнообразия Чериса не особо кривила душой… Или тем, что от неё осталось. Перед её взором, и вправду, проносилось множество картин, хоть и все они были обрывочны.

Лежащая на каменном полу женщина, которая прижимает к себе маленького мальчика. Оба — мертвы и буквально утыканы длинными боевыми стрелами. Скромное серое платье, расстёгнутое на округлой девичьей груди и открывающее живот с тёмной впадинкой пупка. Пряди ярко-рыжих волос, рассыпавшиеся по пунцовой шёлковой подушке. Кровь, хлещущая из перерезанного горла. Две сгорбленные фигурки, бредущие по дороге, покрытой месивом из грязи и снега. Люди, пляшущие вокруг костра в лесу. Лук в девичьих руках. Виселица. Конь в мыле и прильнувший к его шее всадник…

— Ты узнала что-нибудь о Карен? Обо мне?.. Мы будем вместе?

— Сначала ты увидишь голову барса, а потом — свою наречённую. Ты будешь держать её в объятиях, и произойдёт это в день твоего триумфа. Вот то, что сказал мне Тшиен.

Стефан удивлённо вздохнул. Идя к Черисе, он не особенно верил в её гадания. Просто слишком извёлся от неопределённости и скуки, вот и решил сделать хоть что-то. Но о фибуле с головой барса, он не говорил никому, Черисе не удалось бы это подслушать. Возможно, она и впрямь владела тайным знанием… Хотелось в это верить, ведь напророчила жрица не беду, а счастье.

— Вот, возьми, — Стефан отвязал с пояса кошель из чёрного бархата. — Здесь золото. Не так и много, но…