Гадюка на бархате (СИ)

Карен прилагала все усилия, чтобы продолжалось подобное как можно дольше. Мило улыбалась своему господину даже разбитыми в кровь губами. И даже подсказала ему, какая из комнат была самой уютной и тёплой в замке, чтобы его новый хозяин мог разместиться с наибольшим удобством. Комнатой этой оказалась та спальня, прячась в тайном ходе рядом с которой Карен когда-то горько рыдала о своей не состоявшейся помолвке со Стефаном. Какими же смешными теперь выглядели для пленницы её прежние беды!..

Всё же доверять своей рабыне ютт начал далеко не сразу. Поначалу он никогда не оставлял её вместе с собой на ночлег, выставляя за дверь едва только удовлетворял свою похоть. Но со временем привык к Карен. Да и она наловчилась так умело исполнять его желания, что ему понравилось всегда иметь под рукой податливую и щедрую на ласки рыжеволосую «куколку».

В один из череды наполненных для неё бесконечными мучениями вечеров Карен и воспользовалась этим. В поднесённый предводителю золотой кубок с вином она ухитрилась подсыпать сонного порошка из запасов своей покойной матушки.

Когда её хозяин, не заметив, кажется, ничего необычного, завалился спать, пленница чуть помедлила и подрагивающими руками вытянула из ножен у него на поясе длинный нож. С таким оружием не расставался никто из наводнивших захваченный замок северных варваров, и их предводитель не был исключением. А Карен оно пришлось куда больше по руке, чем меч или сабля.

Лезвие было отменно наточено. Но перерезать спящему горло всё равно оказалось нелегко. Удалось это мстительнице далеко не с первой попытки. Закончив своё дело, вся измазанная в крови, Карен со стоном опустилась на колени. Её мгновенно вывернуло прямо на гобелен, прежде украшавший стены главного зала Соколиного Гнезда, а теперь небрежно брошенный на пол спальни.

Через минуту, чуть отдышавшись, Карен встала и утёрла губы рукавом платья. Заткнув окровавленный нож за пояс, подошла к столу и отпила из стоявшего на нём кувшина немного вина, стараясь отбить мерзкий привкус рвоты.

Тихого скрипа отворившейся двери в спальню Карен не услышала. Слишком уж была возбуждёна собственной местью. И обернулась лишь когда услышала лёгкие шаги у себя спиной.

Перед Карен стоял любимый слуга её хозяина — очень красивый и совсем юный мальчишка-ютт, зеленоглазый и златовласый. Он растерянно переводил взгляд с Карен на раскинувшийся на постели труп со вспоротым горлом. И, похоже, не мог вымолвить ни слова. Только таращил глаза и тяжело дышал, раскрывая и закрывая рот, будто вытащенная из воды рыба.

А Карен подумала, что, возможно, ей стоило бы броситься на мальчишку с ножом, пока тот не убежал и не позвал других юттов. Но поняла, что просто не может сдвинуться с места.

— Ты… Ты убила его!.. — наконец, сдавленно выдохнул слуга. И вдруг упал на колени, целуя измазанную в крови руку Карен. А потом, поднявшись на ноги, уже куда спокойнее спросил: — Что ты думаешь делать дальше?

— Бежать, — не раздумывая, ответила Карен. Словно бы очнувшись от полусна, она быстро подошла к стене, срывая гобелен, прикрывавший потайную дверцу. — Ты идёшь со мной?..

— Да… Конечно, да, если ты позволишь!

…Через несколько дней после ночи убийства, которая свела их вместе, Карен и её спутник горько пожалели, что не подумали захватить из спальни своего покойного хозяина что-то кроме пары шерстяных плащей, худо-бедно спасавших беглецов от холода.

В деревне, куда беглецы сунулись, отойдя на приличное, как они надеялись, расстояние от Соколиного Гнезда, их, в ответ на просьбу о еде и ночлеге, с проклятиями прогнали. Объяснив перед этим, что ютты и без того обобрали всех до нитки и желания давать приют «голодранцам» за просто так ни у кого здесь не осталось.

Путь по зимнему тракту становился почти невыносимым для голодных и замерзших подростков, к тому же ежечасно ожидавших погони.

Следующей ночью, в заброшенном сарае, который беглецы обнаружили на окраине небольшого селения, Карен так и не смогла уснуть, дрожа от холода. Хоть и без стыда прижималась всем телом к своему похрапывавшему спутнику. Глядя на звёздное небо, которое виднелось в дырах прохудившейся кровли, беглянка подумала, что если она не хочет одной из следующих ночей замёрзнуть насмерть, нужно срочно разыскать себе пропитание и тёплый угол. И, кажется, она знала, как это можно сделать.

========== Глава 37. Грешники ==========

Войдя в одну из подземных камер столичной тюрьмы и услышав, как за ней с лязгом захлопнулась дверь, Луиза почувствовала, что её начинает неудержимо колотить дрожь. И происходило подобное вовсе не потому, что под длинным плащом на ней не было ничего кроме алой шёлковой сорочки без рукавов и до колена длинной. Просто теперь Луиза особенно ясно осознала, во что именно ввязалась.

Она никогда не боялась признаваться себе в том, что повинна во многих смертях. Пусть даже обычно и не убивала никого своими руками. Но вот участвовать в тёмномагическом ритуале Луизе приходилось впервые. И в этом виделась определённая необратимость.