Гадюка на бархате (СИ)

В первый момент Луизе показалось, что ничего не произошло. Но уже через пару мгновений она едва сдержала вопль, заметив соткавшуюся из дымных клочьев фигуру.

***

Альбрехт никак не мог понять, что с ним происходит. Обычно он ложился рано, потому что занятий — кроме тревожных раздумий о собственных просчётах и судьбе Гретхен — в тюрьме не находил почти никаких. Но сегодня не мог уснуть, хоть и ощущал себя каким-то вялым. А ещё не мог не удивляться тому, что его мысли постоянно занимала одна и та же персона. Луиза, теперь уже во второй раз ставшая мидландской императрицей. И превратившая в сущий кошмар его жизнь.

Вот только почему-то сегодня его мысли упорно возвращались не к преступлениям Луизы, а к тому, как хороша была та, когда Альбрехт видел её в последний раз. К её блестящим глазам и алым пухлым губам, к затянутой в тёмно-красный шёлк платья тонкой талии и ложбинке в глубоком декольте…

Альбрехт в раздражении ударил кулаком по тощей подушке на своей койке. Да что с ним сегодня такое твориться?!.. Как он мог думать об этой мерзавке так, словно бы… Словно бы мечтал очутиться на её ложе? Что за бред!.. Он любит свою жену и верен ей! А Луизу мечтает увидеть только лишь на эшафоте. На эшафоте… Чтобы посмотреть, как меч опуститься на тонкую шейку Луизы, очень белую и нежную, особенно на контрасте с её чёрными локонами… Проклятье, какой бес в него вселился?!

Альбрехт понятия не имел, что за дьявольщина с ним происходила, но с каждой минутой ощущал себя всё более странно. Образ треклятой предательницы заполнял мысли, а возбуждение нарастало. И мерещилось, что Луиза не то заглядывала в его камеру из-за решётки, не то уже стояла внутри — полуобнажённая и улыбающаяся. Неужели он сходил с ума?..

Когда появились стражники, приказавшие следовать за ними, Альбрехт почувствовал облегчение. Оставаться наедине с собственными бредовыми видениями было попросту невыносимо.

Идти Альбрехту пришлось недалеко. Стражники втолкнули его в какое-то большое помещение, расположенное на том же этаже тюрьмы, что и его камера. Сами же поспешно вышли оттуда.

Он рассеянно огляделся по сторонам, сделав шаг вперёд. И тут же шарахнулся назад, болезненно приложившись спиной о дверь. Потому что картина, представшая перед глазами, показалась странной и пугающей одновременно. Сквозь клубы чёрного дыма — неподвижно висевшего в воздухе и не имевшего запаха — он разглядел Луизу. Та лежала на плоском камне, запрокинув голову так, что её чёрные локоны разметались по сторонам. А над нею нависло… Нечто.

Подобного создания Альбрехт никогда прежде не видел и, честно говоря, предпочёл бы не приглядываться и теперь. Напоминало оно женщину, очень высокую и с пышными формами. Вот только кожа у этого существа была ярко-алой, лысую голову венчали остроконечные длинные уши, а слегка отвисших грудей имелось целых три пары.

«Демоница?!» — подумал он, с ужасом и отвращением глядя, как когтистая рука адской твари прошлась сверху вниз по груди и животу Луизы, распоров тонкую алую ткань её сорочки. Ещё омерзительнее было для Альбрехта то, что он не мог не признать — это зрелище сейчас казалось ему до невозможности возбуждающим. Когда губы демоницы прильнули ко рту Луизы, он тяжело дышал и вздрагивал отнюдь не от ужаса.

Поцелуй не оказался долгим — демоница обернулась к Альбрехту, поманив его кривым когтем. И он, словно бы заворожённый, сделал несколько шагов вперёд.

У адской твари оказалось неожиданно красивое лицо. Правильные и даже благородные черты: прямой аккуратный нос, большие чёрные, словно провалы в Бездну, глаза, нежно очерченная линия полных губ. Разве что отсутствие бровей и ресниц делало её облик странным для человеческого взгляда.

Одним рывком демоница притянула к себе Альбрехта, слишком обескураженного, чтобы сопротивляться. И поцеловала того. Её губы оставили странный сладковато-горький привкус, отдававший одновременно гнилью, пряностями и мёдом. Потом она подтолкнула его к алтарю — так сильно, что он ударился ногой о каменный край и зашипел от резкой боли.

Луиза приподнялась на локтях, глядя прямо на Альбрехта. Разорванная сорочка не скрывала ни её полной груди, ни белого живота с тёмной порослью внизу. Тёмно-синие глаза горели смесью похоти и страха, а губы она облизывала в явном нетерпении. Правой рукой Луиза мягко взяла его за локоть, заставляя опуститься коленями на алтарь меж её широко разведённых бёдер. И сразу же принялась ловко распутывать шнуровку на штанах Альбрехта.

Тот, ощущая себя словно во сне, с изумлением осознал: ничто в нём не противилось объятиям изменницы, из-за которой он оказался оболган, а Мидланд — ввергнут в пламя войны. Единственное, чего Альбрехт хотел — овладеть прекрасной и готовой раскрыть свои объятья женщиной. Она сейчас казалась ему куда желаннее и законной супруги, и всех красавиц мира.