Гадюка на бархате (СИ)

А Ислейв слегка затуманенным взглядом смотрел на замершее перед ним создание — такое юное, но, судя по чепцу на голове и золотому кольцу на пальце левой руки, уже успевшее связать себя с кем-то узами брака.

Смотрел на золотистые локоны, выбившиеся из-под жёстких краёв чепца, большие выразительные глаза, в которых застыло испуганное выражение и чуть приоткрытые нежные розовые губы. На тонкий стан, изящество которого не скрывала даже тяжёлая ткань платья.

Ислейв не чурался женщин, а женщины, в свою очередь, частенько благосклонно принимали от него знаки внимания. Список его любовных побед имел немалую длину, и были в нём даже имена парочки пресыщенных дворянок, которые предавались запретной любви с чародеем из жажды острых ощущений.

Но никогда прежде Ислейв не видел перед собой женщины, которая бы столь явно воплощала в себе благородство и недоступность, как стоявшая перед ним. И, может быть, именно чтобы скрыть то, как она впечатлила его, ответил Гретхен нарочито грубо:

— Ну это-то мне и так понятно — не полюбоваться же на мою персону вы сюда явились. Вопрос в том, что за помощь вам нужна. И, разумеется, какой будет моя плата за неё.

— Разве ваш слуга не сказал про Альбрехта Кертица? — в голосе Гретхен уже начинали проскальзывать сердитые нотки — юная императрица не привыкла встречать столь нелюбезный приём. Ей бы нужно было сразу прояснить всё — рассказать Ислейву, кто она такая и зачем пришла к нему, но она растерялась. — Он ведь ваш друг, и вы не можете не…

— А вот это вы зря, милая, — уже и вовсе фамильярно заявил Ислейв, встав с кресла и слегка покачнувшись при этом. — Зря вы зачем-то приплетаете Кертица, которого сами, должно быть, видели пару раз в жизни.

«Да он же пьян! — со злостью подумала Гретхен, когда Ислейв разболтанной походкой приблизился к ней почти вплотную. — О, Трое, молю — дайте мне сил пережить всё это! До чего же гадкая, мерзкая ситуация».

— Да и на моего дорогого… бывшего друга Альбрехта, мне, признаться, нынче откровенно начхать, — расплывшись в хищной улыбке, Ислейв склонился над Гретхен, а та зачарованно смотрела в его глаза, в которых посвёркивали золотистые искры. — Лучше б сами, госпожа, были ко мне поласковее, и тогда, может быть, я помогу в вашем деле… Должно быть — весьма деликатном, раз уж вы заявились сюда без слуг и свиты, не так ли? — шепнул маг, склоняясь к ней ещё ниже.

— Как вы смеете!..

— Почему бы мне и не посметь, милая? — хмыкнул Ислейв, ухватив Гретхен за подбородок. А через секунду — смял так манившие его кораллово-розовые губки в крепком поцелуе.

Гретхен до этого целовал лишь один человек — её муж, да и он никогда не делал этого без её позволения. В первый момент она будто окаменела — этого просто не может происходить именно с ней, не в её рот впиваются пахнущие дорогим коньяком губы, не по её талии скользят мужские ладони…

Но растерянность Гретхен очень быстро сменил гнев — да как смеет какой-то жалкий чародей, забытое Создателем магическое отродье, творить насилие над ней — императрицей, в которой течёт кровь множества поколений властителей Мидланда?! Именно эта, захлестнувшая её, ярость позволила Гретхен немного прийти в себя и — суметь со всей силы впиться зубами в нижнюю губу охваченного страстью Ислейва.

Тот, явно не ожидавший такого, с проклятьями отшатнулся от девушки.

— Забери меня Бездна, ты что — взбесилась, птичка?! — прошипел Ислейв, стирая тыльной стороной ладони капавшую из прокушенной губы кровь. — Чёрт, я люблю горячих дамочек, но это, знаешь ли, уже чересчур…

— Это ты взбесился, пёс и червь! — будь здесь любой из близких Гретхен людей, он с трудом бы узнал в этой фурии с окровавленным ртом нежную дочь императора Хайнриха, обычно державшуюся с кротким достоинством. — Я пришла к тебе от Альбрехта Кертица, который когда-то спас твою никчёмную жизнь, и которому ты клялся в дружбе. И я — законная жена Альбрехта, а, значит, ты знаешь, кто я, если только магия и пьянство не выжгли тебе последний ум!

Тревога за раненого мужа, страх оказаться в руках преследователей и усталость — все эти чувства, сплетавшиеся в тугой клубок в душе Гретхен, сейчас выплеснулись наружу такой отчаянной яростью, какой императрица и сама от себя не ожидала.

Гордо выпрямившая спину, с глазами, мечущими молнии и растрепавшимися волосами, чепец с которых сбился на сторону, Гретхен казалась Ислейву ещё краше, чем когда она воплощала собой сдержанность и неприступность. Но сейчас он начинал понимать, кто в действительности стоит перед ним.

— Вот это номер, — пробормотал Ислейв себе под нос и, опустившись на одно колено, сказал уже вслух: — Смиренно прошу простить меня за это… недоразумение, ваше величество, хоть я и не достоин вашего высочайшего прощения. Но я никак не ожидал увидеть вашу монаршую особу в своём скромном жилище.