Гадюка на бархате (СИ)

Сейчас, в окружении улыбающихся разодетых гостей, в светлой и уютной комнате, странно было думать о казнях и пыточных застенках — и, тем не менее, мысли Амалии постоянно возвращались к невесёлой теме. Может потому что теперь она всего этого, несомненно, заслуживала, горько усмехнулась про себя Амалия.

Одних суток вполне хватило, чтобы придворная дама и светская красавица превратилась в государственную преступницу — исключительно по собственной вине.

Зачем она согласилась два дня назад увидеться с Ланзо Раушем, хотя и знала, что он объявлен в розыск? Зачем собралась помогать ему, сделав свой шумный дом местом для встреч сторонников Гретхен — тех, кто всё ещё надеялся увидеть её живой и считал, что Карл Вельф восседает на мидландском престоле незаконно?

Амалии то казалось, что для всего этого у неё множество причин, то — что среди всего списка нет ни одного весомого аргумента. Это выглядело даже в чём-то эгоистичным — рисковать не только собой, но и жизнями мужа и детей, ради призрачной надежды вернуть власть юной императрице, которой, возможно, уже не нужны никакие блага мира живых.

Но отступать было поздно — и Амалия в этот вечер улыбалась танцевавшим с ней кавалерам особенно обольстительно, понимая, что в тот момент, когда она исполняет роль любезной хозяйки, Рауш в одной из комнат её особняка уговаривает кого-то из недовольных правлением Карла дворян встать на сторону тех, кто остался верен прежней власти.

***

Тёмные камни хорошо притягивали лучи полуденного солнца, и парапет, на который облокотился Рихо Агилар, ощутимо нагрелся. Стоя на крепостной стене, кардинальский порученец лениво наблюдал за тренировавшимися внизу на плацу Чёрными Гончими.

Чёрные Крепости — оплоты церковного воинства во множестве городов континента, а с недавних пор — и в Закатных Землях — строились со стандартной планировкой и схожим до мелочей внешним обликом. Но эрбургская «Псарня» — так частенько сами Гончие именовали эти мрачноватые обиталища — осталась для Рихо чужой. Он заглядывал сюда лишь ненадолго, проводя куда больше времени в кардинальском особняке или сопровождая Габриэля в его поездках.

Услышав за спиной шаги, Рихо быстро обернулся и отвесил поклон поднявшемуся на стену Ортвину Штайну. Глава мидландских Чёрных Гончих появился в одиночестве, и Рихо понимал, что это обстоятельство — как и выбор места для встречи — далеко не случайно.

— Да благословят вас Создатель и Двое, командир, — в соответствии с уставом поприветствовал Штайна Рихо и, получив в ответ небрежное: «Как и тебя, Агилар», выжидательно уставился на высокое начальство.

Массивная фигура командира — своим ростом тот выделялся даже среди мидландцев, которых никто бы не назвал низкорослым народом — на миг заслонила Рихо от солнца, и Штайн пророкотал звучным голосом:

— Наблюдаешь, верно? — за этим последовал короткий взмах командирской руки в направлении плаца. — Ну и как тебе наши ребята, Агилар?

— Имеете в виду этих? — Рихо в свою очередь указал на двоих юношей — рыжеволосого и брюнета, слаженно отбивавшихся от наседавших на них с обнажёнными мечами троих Гончих постарше. — Новое пополнение из Обители Терновых Шипов?

— Оно самое. Но ты не ответил на вопрос.

— Когда я, — Рихо сделал после этих слов короткую паузу, прямо и бесстрастно глядя в глаза командира, — увижу их сражающимися против демонолога с его свитой или, допустим, против Несущих Истину с их безумными убийцами — я вам отвечу, непременно. А так, — он бросил взгляд на всё отбивавших и раздававших в ответ удары парней, — я могу сказать только, что они выносливы, весьма. Случается, это что-нибудь да решает.

— Хороший ответ.

— Возможно. Но, надеюсь, вы меня сюда позвали, не для того, чтобы обсудить новичков?

— Мог бы проявить и побольше почтительности, Агилар. Формально ты ведь мой подчинённый… Ладно, оставим. Говорить мы с тобой, и вправду, будем не об этих парнишках. Лучше побеседуем о нашем кардинале.

Ни тени волнения не промелькнуло на лице Рихо, но внутренне он весь подобрался. Штайн хочет выведать какие-то секреты Габриэля? С чего бы и зачем?

— Узнав, что покойного кардинала Грото, да приблизят к себе Трое его душу, сменит средний сын Адриана Фиенна, я, признаться, поначалу этому вовсе не обрадовался, — пригладив свои светлые густые усы, начал рассказ Штайн. — Ибо ожидал увидеть капризного юнца, для которого церковный сан означает лишь возможность проводить дни в разврате и безделье. Но выяснив, что новый кардинал и прославленный Габриэль Глациес, Ледяной Меч Церкви — одно лицо, я, конечно же, изменил своё мнение. Хоть и удивился, с чего бы одному из лучших офицеров Гончих в столь молодом возрасте оставлять боевой пост…

— На то были веские причины, — прозвучал ответ Рихо — слишком резкий для того, чтобы не выдать эмоций.

…Всё помнилось как сейчас — самодовольство, проступавшее в мальчишески звонком голосе Габриэля, и собственные насмешливые слова:

— «Глациес»? «Лёд»? Что-нибудь менее выпендрёжное ты не мог придумать, а, гроза врагов Церкви?