Гадкий утёнок, или Повесть о первой любви

Посреди пустой дощатой танцплощадки резвился Васька Перец. Под рок-н-ролльные ритмы он выделывал нечто невообразимое: выбрасывал вперед ноги в кирзачах, как бы завершая этим каскад быстрых хлопков в ладоши над головой, по груди, по заднице, по коленям и – оп-па! – руки в стороны, мах вперед от бедра.

– Глянь, что вытворяет!– прыснула Леночка. Она наблюдала за Васькиными коленцами и веселилась. – Помнишь, как он нас в первую ночь напугал? Ты знаешь, совсем неплохой парень оказался. Не злой, шутит так смешно!

– Где это он с тобой шутит? – заинтересовалась Шурочка.

– А он на току с нами работает. Так смешит, аж работать не могу. Не то, что твой Васятка, ходит, важничает, бирюк бирюком. Его там кем-то вроде бригадира назначили. Пытается нами командовать! Так мы его и послушались! Да и мужики не очень слушаются. Ой, сегодня же они чуть не подрались!

– Кто?

– Да твой Васятка и мой… в смысле Перец. Васятка начал командовать, чтобы Перец от нас отошёл, тот его послал на три буквы. Васятка – драться, Перец – ему в глаз! Ты поэтому одна пришла, да?

– Наверное.

Перец по-цыгански затряс плечами и прошёлся по периметру толпы, наблюдавшей за Васькиными коленцами от бортиков танцпола. На саму площадку никто не выходил – кому нужна контузия?

– А ну, кто смелый-то, выходи плясать! Эй, краля, выходи! – остановился он против Шурочки, глянул с вызовом. И от этого вызова Шурочка вдруг зажглас:

– Ты только ногами не размахивай, зашибешь!

Она выскочила на середину, поймала ритм и запрыгала, как на пружинке: колени, пятки, плечи, кисти – здорово, почти как на занятиях танцами!

– Давай, давай, давай, давай!  – кричал Перец.

Он послушался и ногами не размахивал, прыгал рядом. Гулко топал после всех своих хлопков в ладоши по груди-по заднице-по коленям, а в завершение пошёл вприсядку.

Когда музыка закончилась, им засвистели и зааплодировали.

– Ну, ты огонь, девка! Уморила, как в постели!

Перец подолом рубахи утирал мокрое лицо.

Еще плясать пойдешь?

– Нет, устала уже.

Слово «постель» словно выключило в ней завод, и Шурочка действительно почувствовала, что зверски устала. Кураж прошёл, вернулась тяжесть внизу живота. Зря она, наверное, так прыгала.

– Ну, как хочешь. Аленушка, спляшем?

– Ну, наконец-то и про меня вспомнил, – надула губки Леночка и пошла танцевать с Перцем. Танец был медленным, и Перец повёл её семенящим шагом, поводя плечами и описывая кружочки её и своей, сомкнутыми в замок, руками. Получалась какая-то кадриль. Рядом в танце висела на шее у партнера Ира. Шурочка пригляделась и узнала в парне рыжего Семёна, который встретился им в первый день у поселковой дирекции. Чуть наискосок два мужика – тот водитель с тёмным лицом, который ругался по поводу Шурочкиного супа, и какой-то долговязый усач, его она видела впервые, – приглашали на танец студентку из новой группы. Кажется, её зовут Оксана, красивая. Оксана смотрела серыми глазами в пол-лица на каждого кавалера по очереди и явно забавлялась ситуацией. Женьки-Леннона видно не было.

Отчаянно захотелось покоя. Шурочка ушла с танцплощадки и прошла к пруду. Уселась на чудом свободную бревнышко-скамейку и стала смотреть на тёмную воду.

– Привет, ты чего одна сидишь?

Она оглянулась недовольно: кто тут ещё? Борис, этот, новенький! Откуда он взялся? Надо же, заговорил!

– Привет. Так, настроение такое, одна хочу побыть.

– А, – не понял намёк парень. Уселся рядом и сказал:

– Слушай, а выходи за меня замуж!

– Что? – развернулась к нему ошарашенная Шурочка и чуть не закашлялась.

От Борюсика шёл такой густой сивушный дух – хоть закусывай Лизаветиными огурчиками. Понятно, пьян. Видно, деревенские самогоном угостили.

– Замуж, говорю, пошли за меня!

Кажется, её сон продолжается.

– Я, Боря, уже за другого выхожу.

– За кого? За этого урода деревенского, с которым плясала?

– Нет, не за этого.

– Значит, за другого урода. Да брось ты его! Я, знаешь, какой! Мне отец, как женюсь, сразу квартиру двухкомнатную сделает. Он у меня, знаешь, кто? Начальник! Выходи, а? Мне обязательно жениться надо, а то сопьюсь совсем. Отец и в армию меня упёк, чтобы я бухать перестал. А теперь говорит: «Женись, и жена следить за тобой будет». Будешь за мной следить? Отец нашёл мне невесту, друга его дочки. Правильная такая, страшненькая. А ты красивая… Выходи, а?

«Ну да, с пьяных глаз я ему – лучше всех» – мрачно подумала Шурочка. «Где ты раньше был, жених?»

– Борь, спасибо, конечно, но поздно. Я уже с этим человеком… связана.

– Любишь его, что ли?

– Ну… я должна. Ничего уже не исправить.

– Да брось ты! Фигня это всё: исправить – не исправить, должна – не должна.

Борис схватил Шурочкины руки и прижал их к своей груди.

– Если любишь его – тогда извини. А если не любишь – выходи за меня!

– Борь, но я ведь и тебя не люблю! – Шурочка аккуратно освободилась.

– Может, полюбишь, а? Я хороший, у меня папа начальник, всё сделает.

– Я подумаю, хорошо?

Шурочка поднялась с бревна и пошла обратно к танцплощадке. Там уже разнимали драку – схлестнулись Оксанины кавалеры. Шурочка смотреть не стала и пошла на улицу, к Лизавете.