Гадкий утёнок, или Повесть о первой любви

– А ничё не тяжело. Здесь в деревне вся шелуха с человека сходит, как вон, с луковицы, – кивнула Наталья на горку луковых очисток. – И сразу видно, какая у кого сердцевина. Если чистая – так и никакая грязь не пристанет, что бы ни насплетничали. Ой, девка, заболтались мы с тобой! Ужин через полчаса! Вода искипелась! Быстро засыпай макароны! И воду на чай ставь! А я буду фарш жарить!

* * *

Леночка Головина смотрела на Шуру с любопытством, явно предвкушая душещипательный рассказ. Шурочка лежала на кровати, закинув руки за голову, а девчонки расположились по соседству. Элька сидела на своей койке, сдвоенной с Шурочкиной, а Ира с Леночкой расположились на Леночкиной кровати через проход. Их четвёрка сразу поселилась в самом углу у стеночки. Остальные койки теперь занимали девчонки из чужой группы. Их обжитые кровати – на спинках была развешана одежда, – пустовали. Студентки где-то гуляли.

– Шур, а что у вас произошло-то? – теребила подругу Леночка.

– Что-что. Кончилась любовь, ушла я от Васятки, – ответила Шурочка максимально равнодушным голосом.

– Да? А он знает, что ты ушла? Весёлый такой ходил сегодня по зерносушилке, со мной заигрывал, – протянула Ира Зиненко. – Смотри, отобью!

– Ой, Ирка, ты не можешь без своих подначек! – вступилась за подругу Леночка. – У неё, вон, все глаза красные, зарёванные. А ты – отобью!

– Девочки, говорю же, всё кончено у нас. Глаза у меня от лука красные – целый тазик на ужин накрошила. Можете Васятку отбивать, прибивать, выбивать, забивать и так далее.

– Да ладно, Шур, не расстраивайся. Прошла любовь – и слава богу. Мы, если честно, всё удивлялись, что ты нашла в этом Васятке, – подала свою реплику Эльвира.

– Сама не знаю. Захотелось попробовать, как это – любовь крутить.

– И как? – опять с подковыркой спросила Ира.

– Ой, Зиненко, а то ты не знаешь! Семён, что ли, до сих пор не показал, как? – опять вступилась Леночка.

– А тебе твой Перец показал уже? Или вся его любовь, как в ту ночь – в доску пьяный в полной темноте? – огрызнулась Ира.

– Девчонки, вы что? Вы чего цапаетесь? – удивилась Шурочка.

– Да это они так, разминаются, не обращай внимания, – ответила Элвира. – Ирка, знаешь, отчего к тебе цепляется?

– Я не цепляюсь!

– Да ладно. Я видела вчера, как ты злилась, когда Семён про Шурочку, что красивая, сказал!

– Кто красивая? – не поняла Шурочка.

– И ничего я не злилась! – отвернулась Зинченко.

А Эльвира продолжала:

– Вчера, когда ты с танцев ушла, Семён с Перцем сказали, что из всех городских девчонок, кто приехал, самая красивая Оксана Буряк. Ну, видела, из-за неё шофера подрались? А на втором месте – ты. А, как тебе? Ты – вторая красавица после Бурячки!

– Да ладно вам, с чего я красавица вдруг…

– И знаешь, – Элька внимательно разглядывала Шурочку, – они правы. Мы к тебе привыкли, а ты, действительно, очень изменилась. Стрижка тебе идет. И без очков тебе гораздо лучше. Так что жди новых женихов.

– Ой, девчонки, а что вчера! – вспомнила Шурочка, услышав про женихов и радуясь поводу сменить тему. Ей было и приятно, и неловко слышать, что она – красавица. Да и расспросы о Васе хотелось прекратить.

– Меня же Борис вчера замуж звал! Представляете, то даже не разговаривал, а то – замуж! Пьянющий!

– А ты чего? – опять заблестела любопытными глазами Леночка.

– Удивилась и отказалась. А сегодня в столовой он подошел за порцией, даже глаз не поднял. И не поздоровался, жених.

– Ну, понятное дело, протрезвел, не помнит уже, чего пьяный лепил. Или помнит, но боится, что передумаешь и согласишься! Интересно, а он знает хоть, как тебя зовут-то, – опять подпустила шпильку Ира. Ну что за характер!

– Эй, у нас что, теперь местные поселились?

В девчачий отсек вошли три студентки. Гренадерша-блондинка, ещё одна блондинка, невысокая, полноватая, в очках в тонкой оправе, и худая девушка с причёской, похожей на Шурочкину. Худая девушка двигалась как-то странно, будто несла на голове хрустальный сосуд. Спрашивала гренадёрша. Её спутницы разбрелись по своим кроватям, а она подошла в угол к девушкам.

– Это Шура, она из нашей группы. Она на несколько дней уходила к… дальним родственникам. Они у неё тут живут, – зачем-то соврала Элька.

– Надо же, как повезло. Тётка тут, что ли? – спросила гренадерша и представилась: – Луиза.

– Жена маминого троюродного брата, – продолжила вранье Шурочка. – Я Шура.

– А это Марина, – Луиза кивнула в сторону очкастой блондинки, – и Люба.

Любой была «хрустальная».

– Очень приятно.

– А с чего вернулась-то? – не отставала Луиза. – В доме-то лучше жить, чем в этой казарме.

– Скучно там. И за поросёнком надо чистить.

– Понятно. Ну, живи, – разрешила Луиза и пошла к своей кровати.

– Чего это она пристала ко мне? – вполголоса спросила Шурочка у Эльки.

– Да не обращай внимания! Она самая старшая среди нас, ей двадцать шесть уже, вот и решила, что всех опекает. Слушай, Шур, а ты можешь нам картошки нажарить? Чего-то мы так по жареной картошечке соскучились! Пожарь, а? И огурцов купим соленых в магазине.

– А где мы эту картошку есть будем?