Гадкий утёнок, или Повесть о первой любви

Она уже прошла с полдороги, когда услышала за собой быстрые шаги. Обернулась – Вася.

Он подошёл ближе, и Шурочка заметила фингал у него под глазом. Засветил ему всё-таки Перец!

– Ты, это, ты чё одна в клуб-то ушла?

От Васи явно разило спиртным. Да что они все сегодня упились-то, сговорились, что ли!

– Я ждала тебя, ждала, думала, не придешь сегодня. Пошла потанцевать с девчонками.

– Я видел, как ты плясала и с какими девчонками! Ты на бревне, это, с городским обжималась!

– Вась, ты что, подглядывал за мной? Следил? Так подошёл, всё бы и выяснилось! Я не обжималась. Он просто сел поговорить, да я и ушла почти сразу!

– Ага, ушла сразу! Сначала с Васькой Перцем тёрлась, потом с этим своим студентом. Таскаешься, да? С Перцем таскаешься? Ещё с кем? Не зря по деревне-то говорят, что вы, городские, – курвы все гулящие. Мы неделю всего дружим, и ты, это, начала уже!

– Вась, ты что? – обомлела Шурочка. – Ты же знаешь, ты первый у меня! У меня нет никого! И не было! Я же девушка была!

– Да притомила ты меня, девушка, – сплюнул Вася на дощатый тротуар. – То ей больно, то нельзя, то хворает, то не может. На чё ты мне сдалась-то такая? Меня, вон, это, Танька из армии ждала. Девка – огонь. И огород вскопать, и за коровой ходить, и мужика ублажить, это, всётможет. А тут ты прилипла, краля городская. Женись на ней! Хорошо, сегодня глаза-то открылись у меня. Всё, не ходи за мной!

Вася опять сплюнул, – Шурочка проследила, как второй плевок расположился поверх первого. Меткий какой! – потом развернулся и пошёл обратно к клубу. Шурочка осталась стоять. Сон? Кино? Она добрела до Лизаветиного двора, уселась на лавочку и попыталась сообразить, что, собственно говоря, произошло? Всё? Вася теперь на ней не женится? Или это у них первая ссора? Наверное, ссора.

У забора раздалось кошачье взмуркивание. Шурочка вгляделась. Роскошный рыжий кот выводил вкрадчивые рулады, как бы обещая той, что откликнется, любовь и неземное наслаждение. «Вот дает, – подумала Шурочка, – прямо серенада. Была бы я кошкой, не устояла бы». На призыв откликнулась серая Лизаветина кошечка. Она выпрыгнула из форточки, тихонько мяукнула рыжему ловеласу и побежала в огород. Рыжий метнулся следом. Шурочка пошла спать.

    Глава 9

– Александра, ты извини, но мне, наверное, придётся ехать в район, лечь в больницу на неделю. Пацанов я маме оставлю. А ты у меня одна жить не можешь. Отдай ключи, пожалуйста.

Лизавета отводила глаза. Она явно говорила неправду. Впрочем, Шурочка не удивилась. Всё логично, всё ожидаемо, всё к тому и шло со вчерашних злосчастных танцев.

С утра пораньше она, все ещё спали, ушла в столовую. Покрутилась полдня, прокручивая в голове вчерашний вечер, а в перерыв забежала в дом – полежать, подумать. Слабость не отпускала, голова кружилась. Наверное, из-за кровотечения. А тут – Лизавета. Значит, вчера была не ссора – разрыв.

– Да, Лиза, я понимаю, я сама собиралась уходить. Вот, вещи пришла собрать. Что ж мне жить у тебя, если с Васей все кончено.

– Ты не держи на нас зла-то. – Лизаветин голос растерял всю решительность. – Ну, не сложилось у вас с Васькой-то, так и бог с ним. Ты вон молодая, красивая, найдешь себе городского. Что тебе наша деревня? Не приживешься ты здесь.

– Лиз, понимаешь… Я ведь теперь не девушка… Что я скажу… Как объясню…

– Шур, ты что? Боишься, что следующий мужик будет попрекать предыдущим? Да брось ты, если любит – простит!

Лизавета так уверенно это говорила, что чем-то напомнила Шуре маму. Та так же уверенно говорила: «Если мужчина легко добивается близости, он тебя перестаёт уважать. Легко к этому относятся только шалавы и проститутки». Что ж, её Вася точно в проститутки записал. Права была мама, права.

– Шур, ты заходи в гости-то, в баньке заходи попариться, – попрощалась с ней Лизавета, и Шура побрела к клубу, сгибаясь под тяжестью собственных мыслей.

Как же жить-то теперь, Господи? Как она объяснит теперь своему принцу, отчего не девушка? Да и будет-то он теперь, принц? И простит ли, как узнает? Что теперь про неё люди скажут?

Может, она теперь – шалава? Шурочка вспомнила комнату девчонок на их этаже. Девчонки были курсом старше и на всю общагу славились своим развесёлым поведением. Шурочка сама как-то, стряпая на кухне, слышала, как Фарид с третьего курса комментировал постельное мастерство одной из этих девчонок. Мол, попробуйте, никому не отказывает. Фарид был уже взрослым парнем, восстановился на факультете после армии, и Шурочка иногда ловила на себе его неприятный ощупывающий взгляд. Парни курили у окна в коридоре, разговаривали громко, слышимость на кухне была отличная. Теперь, что, и про неё ТАК говорить будут? На всю общагу? Как же теперь жить?

Так и не решив, как жить, Шурочка добрела до клуба, зашла в казарму-спортзал и кинула под кровать сумку. Легла, и сетка растянулась почти до полу знакомым гамачком. Вернулась. Сходила замуж. Неужели прошло всего несколько дней? Хорошо, хоть девчонкам не растрепала, что невеста. Не станут ни смеяться, ни жалеть.