Галина Волчек как правило вне правил

ВЕНИАМИН СМЕХОВ: — В самый критический момент мы собрались у меня дома. Были Филатов, Демидова, Губенко, Боровский, Кваша и Галя. Все говорили, что «Современник» единодушно за то, чтобы мы к ним перешли, никто не боится ничего. И я помню, обсуждался список таганковцев человек в десять.

Но ушли на Чистые пруды всего четверо — три артиста и один художник.

— А почему, как вы думаете, за вами не последовали другие?

— Не помню уже деталей, но оставшиеся, по-моему, были кто доволен, а кто-то терпел. И Эфрос… он тоже как-то признался, что снова влюблен в театр. Но просто мы не могли работать и оставаться там, где совершилось это преступление.

Отщепенцы «Таганки» постепенно влились в труппу. О сращивании двух школ не могло быть и речи, иллюзий на этот счет никто не питал, но из великодушного и мужественного по тем временам шага все постарались извлечь профессиональную пользу. Артистов ввели в спектакли текущего репертуара: Смехов играл в «Восточной трибуне», Шаповалов — в двух спектаклях, Филатов — в «Большевиках», и в знак солидарности с ним из МХАТа два раза пришел сыграть Евстигнеев.

Для таганковцев Волчек сделала два спектакля. «Дилетанты» — спектакль-концерт — эксплуатировал в основном литературные таланты пришельцев и собственных артистов. Под соусом 30-летия «Современника» на сцену по очереди выходили свои и приглашенные: Валентин Гафт читал эпиграммы, Леонид Филатов — сатирические стихи, сказки, Смехов — ироничные рассказики.

Скепсис мужской компании разбавляли лирические песни Людмилы Ивановой, сказки Галины Соколовой… Все это вела Волчек. Даже однажды Евгений Евстигнеев на выезде играл забойное соло на ударных.

ВЕНИАМИН СМЕХОВ: — Я помню, мы возвращались из Таллина. Я с Евстигнеевым в одном купе, Галя — рядом. Они были в разводе, но очень дружили, и Галя запрещала ему выпивать.

— Венька, ты разрешаешь этому зверю пить? — спрашивала она.

— Нет, что ты.

Но когда Галя ушла, Женя достал припасенную четвертинку.

«Дилетанты» неплохо поддерживали кассу театра и материальное положение артистов, зарабатывающих преимущественно на выездах. Но спектакль продержался недолго. Волчек предприняла еще одну попытку собрать «Таганку» на драматургический проект — так появился «Близнец» по пьесе Михаила Рощина. Нехитрую любовную историю режиссер поставила три на три: трое из «Современника» — Кваша, Неелова и совсем еще молодая Яковлева с тройкой «Таганки».

ЕЛЕНА ЯКОВЛЕВА: — До этого у меня был ввод только в «Двое на качелях». И Галина Борисовна была довольна. А «Близнец»— это было смертельно. Вот здесь мы перетерпели друг друга. Я только делала шаг спиной со сцены, тут же раздавался крик: «Не так!» Я назад и снова шаг. И снова: «Не так». Это продолжалось бесконечно. «Близнец» для меня — это ломка и терпение.

Других воспоминаний о художественных достоинствах спектакля не сохранилось. Хотя, по словам того же Смехова, премьеру принимали благосклонно, поактерски все было интересно.

— Я, кажется, играл не очень, но хороша была Неелова, просто лучше всех. И еще Шаповалов. Но с пьесой что-то не срослось. «Химии» не получилось.

Зато получилась замечательная фотография — привет из прошлого от журналиста Юрия Роста. Это он придумал к премьере сделать чудный снимок. Волчек одели невестой во все белое — платье, фата с цветочками… Ее посадили по центру.

— Да нет, Галина Борисовна, вы ближе к Шопену будьте.

Группа лиц пыталась выполнить команды из зала и медленно, как в рапиде, качалась то влево, то вправо.

— А ты, Шопен, вообще не двигайся.

— Я? Да я… — отвечал Шопен — Виталий Шаповалов.

— Галина Борисовна, поправьте фату. Марина, Мариночка, — прекрасное выражение лица.

Все посмотрели на прекрасное выражение. Его носительница смеялась.

— Посерьезнее, товарищи. Приготовились! Раз, два. Снимаю!

Странный получился групповой портрет. Невеста похожа на мать большого семейства, подуставшую от шалопайства и выходок своих детей.

Приход «Таганки» в «Современник» был скандальным, как и ее уход.

1986 {МОСКВА. «СОВРЕМЕННИК». СЦЕНА}

Зал затих, как будто на сцене после фальшивого выстрела обнаружили не фальшивый, а настоящий труп. В зале все переглядываются — одни с негодованием, другие подхихикивая.

— Это подлость! — кричит с места мужчина в сером строгом костюме. Он неловко пытается выбраться из середины ряда ближнего партера.

— Осторожно, слон. Туфли же… — недовольно шипит дамочка.