Галина Волчек как правило вне правил

«Звезды на утреннем небе» имели огромный успех и перешибли, особенно по актерским работам, «Звезды…», выпущенные в это же время в Ленинграде Львом Додиным. Галина Волчек уверяет, что поход в ресторан на Калининском проспекте оказался не менее важным, чем сам замысел и его сценическое воплощение.

В 1993 году она выпустила «Звезды…» в Германии, в Гамбургском театре. В роли пропащей русской души Анны со 101-го километра выступила знаменитая актриса Дорис Кунстман. Ее популярность не имела границ — от истеблишмента до самого низа. Во всяком случае, когда Галина Волчек отправилась с ней в самый опасный квартал Гамбурга — Репербан, куда приличной женщине дорога заказана, рядом с Дорис она чувствовала себя в полной безопасности. Они искали реквизит — дешевое, но броское тряпье для проституток.

— Что могли знать немецкие артистки о русских проститутках, высланных за сто первый километр? — спрашиваю я Волчек.

— На репетициях я объясняла им все про нашу жизнь, про сто первый километр, находила аналогии в поведении немецких и русских проституток. Они все хотели знать, даже такие вещи, которые мне и в голову не пришли бы. Например, у Анны в тексте есть фраза «сварила солянку». На репетиции я объяснила, что у русских это такой суп. Тогда Дорис спросила: «А ты могла бы его у меня дома приготовить?» «С удовольствием», — говорю я. Купила все что надо и сделала солянку и еще — индейку, я хорошо все умею готовить. Не знаю, как солянка повлияла на спектакль, но уплетали ее артисты… только за ушами трещало.

1989 {ДУБЛИН. АББИ-ТЕАТР}

Зал с приглушенным светом. Артисты национального театра слушают режиссера из Москвы. Скорее делают вид, что слушают, больше — рассматривают это чисто советское явление.

— А она ничего, — шепчет один артист на ухо другому, сидящему впереди.

— Не в моем вкусе. Это Томми любит полненьких.

Оба хихикают, посматривая в сторону крепко скроенного характерного актера. Волчек делает вид, что не замечает ехидных взглядов, и только поворачивает голову, когда один из артистов произносит:

— Может быть, вы нам еще скажете, как мы должны сморкаться?

Его наглый взгляд считает секунды ее растерянности при общей оторопи коллег.

Так началась работа Волчек в Дублине, куда ее пригласили поставить «На дне» в национальном театре. В первый же день ее попотчевали местной легендой, чтобы знала порядки в труппе. А заодно — и свое место. Ей поведали о гордости театра — сэре Кьюзаке. Единственный из здравствующих комедиантов, чей портрет при жизни украсил фойе. Но он был знаменит не только этим, а еще и невыносимым характером: если он невзлюбит кого-то, то беднягу можно только пожалеть. Так вот, сэр Кьюзак как-то не поладил с режиссером и в сердцах не вышел на поклоны. Режиссер постучал в дверь гримуборной артиста.

— Кто там?

— Это я, Джон.

— Какой Джон?

— Джон — ваш режиссер.

— Джон? Режиссер? Не знаю такого.

Когда Галина Волчек услышала эту историю, ей стало нехорошо. Трусихам вроде нее такие уроки — как яд на чужом пиру.

Но удар пришел не со стороны своенравного патриарха. Кьюзак как раз принял Волчек сразу и был как шелковый. Когда ему предложили сделать перила на крутой лестнице, он отказался и возмущался:

— Галина сказала ходить так. И я буду так.

Он оказался паинькой по сравнению с артистом, который был назначен на роль Бубнова.

Этот рыжий ирландец, похоже, уже с первой же репетиции начал входить в роль задиристого оборванца. Уже на первой встрече с артистами она заметила, что те скорее делали вид, что слушают ее. Больше — рассматривают чисто советское явление: режиссершу из Москвы.

— А она ничего, — донесся до нее шепот одного артиста.

— Не в моем вкусе. Это Томми любит полненьких.

Оба захихикали, посматривая в сторону крепко скроенного парня. А она сделала вид, что не заметила ехидных взглядов, и только повернула голову, когда один из артистов произнес:

— Может быть, вы нам еще скажете, как мы должны сморкаться?

Это явно был вызов. Его наглый взгляд считал секунды ее растерянности при общей оторопи коллег.

— Я буду вам говорить все, что надо делать и почему надо делать именно это, а вот сморкаться вы будете сами, — спокойно сказала Волчек.