Галина Волчек как правило вне правил

— Мой муж сказал, что в театре поговаривают, будто мне хотят предложить играть «Двое на качелях» хотя бы на разовых. Это был первый колокольчик. И я пришла. Пошла сразу к Галине Борисовне.

В глазах у Волчек актриса не прочла торжества триумфатора, знавшего заранее о сокрушении врага. Та — не упрекнула. Даже спокойно закурила.

ЕЛЕНА ЯКОВЛЕВА: — Она очень мудрая женщина и не стала опускаться до проявлений начальственного тщеславия. Я только сказала: «Галина Борисовна, я люблю вас, люблю театр, возьмите меня хоть на „кушать подано“».

Банальные слова прикрывали дикое отчаяние, которое накопилось у нее за три года. Волчек сказала только:

— Очень хорошо. Я знала.

И Яковлева расплакалась. Это не были притворные актерские слезы.

За свое беспутство Яковлева сразу получила главную роль в спектакле «Мурлин Мурло». С момента возвращения в «Современник» за Еленой Яковлевой прочно закрепилось звание «ведущей актрисы театра». Волчек поставила на нее «Пигмалион», «Мы едем, едем, едем», «Вишневый сад». Работа 1997 года — роль Вари в чеховской пьесе — изменит представление о Яковлевой только как о яркой острохарактерной актрисе и обнаружит в ней сильное лирическое начало.

1990 {МОСКВА. «СОВРЕМЕННИК»}

Тесная убогая квартирка.

Молодая женщина с печальным видом сидит на стуле, тупо смотрит в пол. Мужчина развалился на кровати. Он в майке, тренировочных брюках. Ногой он пытается погладить ее руку ниже плеча.

— Дура ты. Такая жизнь хорошая, а ты вон чего… Люди вон как живут — позавидуешь! Стенки покупают, ковры, всё хрусталем уставят — аж глаза радуются. А ты каркаешь. Скорее бы, скорее бы! Дура ты. В сказки веришь, ага? Книжки ты не читаешь, вот что. А я вот — читаю. (Смеется.) Поняла? Вот, кстати, книжкам я должен за все спасибо сказать… В книжках у всех графов, князей были любовницы. Научили меня книжки! (Потягивается.) Вот и ты у меня тоже — любовница! (Хохочет.)

Она молчит. Мужчина продолжает:

— Ой! Мурлин Мурло! Сними противогаз, слышишь? Нет, ну рассказать кому про мою любовницу — не поверят, засмеют! Скажут — с головой не дружу! Правда, мягкая ты… Тело у тебя хорошее… Учить тебя надо только многому… Любовницы, знаешь, что в постели делают? Во-от… А ты не хочешь, заставлять приходится. Ну, чего молчишь? Ну? (Пауза.) Нет, правда, что ли, будет землетрясение? Да врут… Не должно… Никак не должно… Ох, люблю жизнь! Любишь ты жизнь или нет, скажи, а?

— Отстань. Иди уже вон домой. Надоел. Надоел! Мать скоро с работы придет, ругаться будет, что свет палим… Голова болит.

— Голова не попа — завяжи и лежи. (Хохочет.) Ничего ты не понимаешь. Ниче-го! Глупая-а-а. Глупая ты. Дура. Не будет никакого землетрясения. Не будет и все. А знаю. А чувствую.

— Скорее бы все к чертовой матери рухнуло. Скорее бы, скорее, скорее.

Спектакль «Мурлин Мурло» стал поворотным в судьбах почти всех его участников. Именно с этого момента театральная Москва узнала имя нового драматурга Николая Коляды, и его бесспорный талант разбил театральный мир на два лагеря. Одни принялись его ставить, объявив апологетом новой реальности, другие захлопнули перед ним дверь как перед худшим образцом черной драматургии. Волчек эти крайности совершенно не волновали, и Коляда стал для нее современным автором «Современника», к пьесам которого у нее одной были свои отмычки.