Читаем Галина Волчек как правило вне правил полностью

У этого человека много друзей, но все остальные — враги.

Пишущий этот портрет должен быть и соцреалистом, и импрессионистом, и сюрреалистом одновременно. Палитра для портрета тоже должна быть чрезвычайно разнообразна: масло соединяется с акварелью, пастель и тушь, пластилин и кружево, пуговицы и драгоценные металлы, лак, разноцветные таблетки и любая фантазия, которая рождается в результате общения с этой многочисленной женской компанией. И не забудьте про ретушь…

Волчек-актриса — ученица, делающая первые шаги на сцене; смущенная и послушная, никогда не возражающая, стремящаяся исполнить любое предложение режиссера, не позволяющая себе никаких сомнений в его адрес, не обсуждающая его за кулисами, мягкая и покорная, смешливая, парадоксальная, забавная, обладает замечательным чувством юмора и восприимчива чрезвычайно к юмору другого.

Волчек-режиссер — в своей наступательно-энергетической позиции забывает про чувство юмора Волчек-артистки, не терпит его в окружающих, предпочитает не выносить его на сцену и не признает его существования. В отличие от Волчек-актрисы — Волчек-режиссер всегда вступает в спор с артистом, причем чем этот артист старше и опытней, тем непримиримей борьба, вплоть до физического воздействия. Волчек-режиссер — напряженна, нервна, резка, без макияжа и не причесана, в одном и том же костюме, выбранном ею по какой-то только ей известной причине на все время репетиций от первого до последнего дня. Все остальные Волчек-и себе этого никогда не позволяют, всегда прекрасно и индивидуально одеты, с холеным лицом, в красивых очках, с копной модно уложенных волос.

Волчек-режиссер ко всем прочим ее достоинствам-недостаткам также делится на подпункты:

Волчек — любящая артиста и априорно хорошо к нему относящаяся; Волчек — безумно влюбленная в артиста;

Волчек — разлюбившая артиста.

Все эти Волчек-и тоже люди с разным взглядом, цветом глаз, улыбкой и тембром голоса, амплитуда колебания которого огромна — от нежно-медового до агрессивного крещендо вплоть до абсолютной потери голоса и забывания фамилии артиста на неопределенное время.

Волчек-женщина имеет фантастическое обаяние, но Волчек-режиссер, входя в зал на репетицию перед выпуском спектакля, — теряет человеческий облик и перестает быть женщиной прямо на глазах.

Волчек-женщина — мягка, улыбчива, очень привлекательна, с почти детским выражением красивых зеленых глаз.

Волчек — главный режиссер не имеет цвета глаз, противоречива, жестка, изменчива, непредсказуема в субъективности своих оценок, лишена юмора, в прямом кабинетном контакте опасна, борется с врагом. При всем этом бывает демократична с моментами попустительства, особенно в адрес молодого поколения.

Волчек-женщина, может быть даже не подозревая об этом, буржуазна во всех своих проявлениях.

Волчек — общественное лицо или деятель замечательно мудра и обладает необходимой гибкостью, обнаруживая незаурядные способности физиономиста и психолога. Волчек — частное лицо делает на этой территории ошибочные выводы и на удивление наивна, ошибаясь в людях на каждом шагу.

Волчек-домашняя — гостеприимна, доброжелательна, замечательная хозяйка, несмотря на вечную диету. Ощущая себя одинокой, никогда не бывает одна, удивительно привлекательна — причем вся, замечательно выглядит. С каждым годом все лучше и лучше и без хирургического вмешательства, вызывая этим постоянное недовольство недоброжелательно настроенных ровесниц. Как правило, плохо себя чувствует.




Волчек — на отдыхе — чувствует себя хорошо, выглядит величественно, не царствует, всегда притягивает к себе окружающих, беспомощна перед техническим прогрессом (не понимает, как открывается дверь и летает самолет), почти не спорит, коммуникабельна, забывает о „театральной мафии“, шутит, замечательно рассказывает, опять остроумна, старается не думать о плохом, поэтому не говорит о театре, никогда критически не обсуждает чужие спектакли, нежна с близлежащими у бассейна, даже если они артисты, окружена любящими ее людьми и восторженными почитателями, каковые находятся на любой широте и долготе, и совершенно забывает обо всех остальных Волчеках.

Волчек-мать — прекрасно необъективна, но в силу множества собственных характеров часто конфликтна, а поскольку и сын — режиссер, то в личных отношениях он часто выигрывает за счет мужской режиссуры. Примириться с этим не может ни одна из Волчеков, поэтому она бывает излишне темпераментна, удивляется и проявляет недовольство его парадоксальными оценками, не видя в нем себя. На его премьерах волнуется больше, чем на своих. Любит безумно.

Волчек-свекровь — умна, тактична, деликатна, гибка, ищет любви, но поскольку всегда надеется на худшее — не верит во взаимность.

Перейти на страницу:

Все книги серии Театральная серия

Польский театр Катастрофы
Польский театр Катастрофы

Трагедия Холокоста была крайне болезненной темой для Польши после Второй мировой войны. Несмотря на известные факты помощи поляков евреям, большинство польского населения, по мнению автора этой книги, занимало позицию «сторонних наблюдателей» Катастрофы. Такой постыдный опыт было трудно осознать современникам войны и их потомкам, которые охотнее мыслили себя в категориях жертв и героев. Усугубляли проблему и цензурные ограничения, введенные властями коммунистической Польши.Книга Гжегожа Низёлека посвящена истории напряженных отношений, которые связывали тему Катастрофы и польский театр. Критическому анализу в ней подвергается игра, идущая как на сцене, так и за ее пределами, — игра памяти и беспамятства, знания и его отсутствия. Автор тщательно исследует проблему «слепоты» театра по отношению к Катастрофе, но еще больше внимания уделяет примерам, когда драматурги и режиссеры хотя бы подспудно касались этой темы. Именно формы иносказательного разговора о Катастрофе, по мнению исследователя, лежат в основе самых выдающихся явлений польского послевоенного театра, в числе которых спектакли Леона Шиллера, Ежи Гротовского, Юзефа Шайны, Эрвина Аксера, Тадеуша Кантора, Анджея Вайды и др.Гжегож Низёлек — заведующий кафедрой театра и драмы на факультете полонистики Ягеллонского университета в Кракове.

Гжегож Низёлек

Искусствоведение / Прочее / Зарубежная литература о культуре и искусстве
Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры
Мариус Петипа. В плену у Терпсихоры

Основанная на богатом документальном и критическом материале, книга представляет читателю широкую панораму развития русского балета второй половины XIX века. Автор подробно рассказывает о театральном процессе того времени: как происходило обновление репертуара, кто были ведущими танцовщиками, музыкантами и художниками. В центре повествования — история легендарного Мариуса Петипа. Француз по происхождению, он приехал в молодом возрасте в Россию с целью поступить на службу танцовщиком в дирекцию императорских театров и стал выдающимся хореографом, ключевой фигурой своей культурной эпохи, чье наследие до сих пор занимает важное место в репертуаре многих театров мира.Наталия Дмитриевна Мельник (литературный псевдоним — Наталия Чернышова-Мельник) — журналист, редактор и литературный переводчик, кандидат филологических наук, доцент Санкт-Петербургского государственного института кино и телевидения. Член Союза журналистов Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Автор книг о великих князьях Дома Романовых и о знаменитом антрепренере С. П. Дягилеве.

Наталия Дмитриевна Чернышова-Мельник

Искусствоведение
Современный танец в Швейцарии. 1960–2010
Современный танец в Швейцарии. 1960–2010

Как в Швейцарии появился современный танец, как он развивался и достиг признания? Исследовательницы Анн Давье и Анни Сюке побеседовали с представителями нескольких поколений швейцарских танцоров, хореографов и зрителей, проследив все этапы становления современного танца – от школ классического балета до перформансов последних десятилетий. В этой книге мы попадаем в Кьяссо, Цюрих, Женеву, Невшатель, Базель и другие швейцарские города, где знакомимся с разными направлениями современной танцевальной культуры – от классического танца во французской Швейцарии до «аусдрукстанца» в немецкой. Современный танец кардинально изменил консервативную швейцарскую культуру прошлого, и, судя по всему, процесс художественной модернизации продолжает набирать обороты. Анн Давье – искусствовед, директор Ассоциации современного танца (ADC), главный редактор журнала ADC. Анни Сюке – историк танца, независимый исследователь, в прошлом – преподаватель истории и эстетики танца в Школе изящных искусств Женевы и университете Париж VIII.

Анн Давье , Анни Сюке

Культурология

Похожие книги

Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное
Актеры советского кино
Актеры советского кино

Советский кинематограф 1960-х — начала 1990-х годов подарил нам целую плеяду блестящих актеров: О. Даль, А. Солоницын, Р. Быков, М. Кононов, Ю. Богатырев, В. Дворжецкий, Г. Бурков, О. Янковский, А. Абдулов… Они привнесли в позднесоветские фильмы новый образ человека — живого, естественного, неоднозначного, подчас парадоксального. Неоднозначны и судьбы самих актеров. Если зритель представляет Солоницына как философа и аскета, Кононова — как простака, а Янковского — как денди, то книга позволит увидеть их более реальные характеры. Даст возможность и глубже понять нерв того времени, и страну, что исчезла, как Атлантида, и то, как на ее месте возникло общество, одного из главных героев которого воплотил на экране Сергей Бодров.Автор Ирина Кравченко, журналистка, историк искусства, известная по статьям в популярных журналах «STORY», «Караван историй» и других, использовала в настоящем издании собранные ею воспоминания об актерах их родственников, друзей, коллег. Книга несомненно будет интересна широкому кругу читателей.

Ирина Анатольевна Кравченко

Театр