Галина Волчек как правило вне правил

Она задохнулась от возмущения и от обиды — на него, что сорвал сцену, и на себя, что оказалась такой наивной дурочкой, — ударила его по голове. Он неловко, сложив крестом беспомощные руки, пытался закрыться от ударов. Пальцы у него были длинные и красивые, как у пианиста.

Галина Волчек безмерно любила Олега Даля. Он был для нее как любимый ребенок, ради которого, и так казалось многим, она готова на все. «Только что грудью не кормила», — говорили актеры, завидуя положению талантливого шалопута. Ну насчет груди — это перебор завистников, но то, что она готова была ему отдать все роли — совершенно точно: так высоко ценила его актерскую индивидуальность и, надо сказать, ни разу не промахнулась с назначением Даля на роль. Даже тогда, когда все уверяли ее: случится ошибка. А она, как Вильгельм Телль, попадала в десятку. Так было с неожиданным назначением Даля на роль Васьки Пепла в «На дне». Ну какой он был вор, бандит, от которого с ума сходила Василиса, способная сломать любого? Этому субтильному впору было играть чахоточную Анну, говорили за кулисами, отрицая в нем зачатки мощного мужского начала.

А Волчек и не думала никого слушать. Даль сыграл Пепла, и с тех пор такого Пепла отечественная сцена не видела. В нем было неожиданное сочетание тонкой трепетной души, субтильной оболочки и какого-то невыразимого куража, отчаяния, переходящего в смелость, и смелости, переходящей в отчаяние.

При всей любви отношения Волчек и Даля не были безоблачными. Олег не раз уходил из «Современника» и возвращался. Как блудный сын, всегда был принят и прощен. Валентин Гафт и тут откликнулся эпиграммой «Уходит Даль куда-то вдаль…», не предполагая, как скоро случится для Даля даль невозвратная. Волчек терпела, прощала и пыталась спокойно принимать его мятущуюся душу. Смятение в душе артиста усугублял алкоголь. Олег все больше и больше пил.

ЕЛИЗАВЕТА КОТОВА, завлит «Современника»: — Галя с Володей Высоцким вместе уговаривали его зашиться. Олег, сам измотанный своим безволием, согласился. После этого нельзя было месяц пить, и он почти все это время прожил у Гали. Вроде бы стал восстанавливаться, а потом сорвался. Галя просила его ввестись в «Вечно живые» на роль Бориса, он пообещал и даже сам хотел этого, но так и не пришел за пьесой.

Волчек была вымотана его бесконечными срывами, неприходами на репетиции и спектакли. На гастролях она затаскивала его в невменяемом состоянии из гостиничного коридора в номер, чтобы никто не наблюдал Даля в непотребном виде.

Он мучился от бессонницы. Его пытались лечить в знаменитой «Соловьевке». Когда друзья из театра пришли его навестить, врачи сказали:

— Мы привели в порядок его нервную систему, но больше ничего сделать не можем.

— Почему?

— Ему постоянно приносят выпить…

У Даля был конфликт с одним человеком — с самим собой.

Последней каплей, добившей Волчек, стал уход Даля из спектакля «Вишневый сад», который уже был на выпуске. Он срывал, перечеркивал всю работу и казался глухим и бесчувственным ко всем просьбам и молениям.

— А вы общались с ним после его ухода из «Современника»?

— Почти нет. Я только помню похороны Высоцкого, мы там с Олегом встретились. Никогда не забуду его обреченной фигуры над ямой, куда опустили Володин гроб и еще не успели засыпать землей. И взгляд у него был обреченный. Я еще тогда про себя подумала: «В свою могилу смотрит». Не объяснить это.

Она замолкает. Она уверена, что давно простила все обиды Далю. Глаза ее наполняет какая-то неизбывная печаль. Есть от чего: последняя жена Олега Даля с вдовьей активностью печатала мемуары, где Волчек и весь белый свет записаны в гонители и душители артиста.

— Не хочу говорить на эту тему. Не спрашивай. Я ничего не помню, — упрямо повторяет она.

Смерть его, случившаяся спустя несколько лет, была страшной — Даля нашли в гостиничном номере в Киеве (он снимался на Киевской киностудии), почерневшего. В медицинской справке написали «острая сердечная недостаточность». Выносили его из гостиницы завернутым в покрывало. Волчек на похороны Даля не пошла. Сказала только: «Я с ним давно простилась».

1974 {МОСКВА. КВАРТИРА НА РЫЛЕЕВА}

Мужчина и подросток торопливо накрывают на стол. — Неси скатерть. Да не эту, возьми красивую, белую.

— А шампанское сейчас нести?

— Оставь в холодильнике. Пусть ждет своего часа.

Действия их поспешны, они смотрят на часы, как будто ждут прихода поезда.

— Быстрее. Да розы не забудь. Я их в ванне оставил.

Оба замирают от звонка в дверь.

— Дверь закрой. И отвлекай ее, чтобы сразу в столовую не прошла.

Мальчик спешит по длинному коридору к входной двери.