Галина Волчек как правило вне правил

Одессит, выпускник мастерской знаменитого Андрея Попова, давшей отечественной режиссуре несколько громких имен, стал вторым молодым режиссером, принятым в «Современник». Он пришел в театр в 1973 году и задержался здесь на десять лет. Его приход был абсолютно в драматургии «Современника» — Театр Советской Армии закрыл его дипломный спектакль «И не сказал ни единого слова» по Генриху Беллю, а «Современник» — открыл, а заодно с ним и новое имя — Иосиф Райхельгауз.

Сейчас Иосиф сам возглавляет театр «Школа современной пьесы» и по многим совпадениям считает свою связь с «Современником» совсем не случайным подарком судьбы. «Современник» и «Школа современной пьесы» разделяют всего три бульвара — Чистопрудный, Сретенский и Рождественский.

ИОСИФ РАЙХЕЛЬГАУЗ, режиссер «Современника» с 1973 по 1989 год: — Мой спектакль в «Современнике» смотрели ночью, отыграв свой. Так здесь было всегда. Ночью же заседал худсовет. Я психовал. Потом вышел Эр-ман, зам. директора:

— Поздравляю, вас приняли.

Вслед за ним Олег Табаков — он был тогда директором — тоже поздравил и сказал:

— А фамилию… хорошо бы сменить.

В то время с фамилией Райхельгауз мне многие советовали расстаться.

Райхельгауз, сидя в своем красивом кабинете на Трубной площади, рассказывает о «Современнике» 70-х, через горнило которого он прошел, закалился и свою теперешнюю жизнь даже на подсознательном уровне строит по театру Волчек.

— «Современник» для меня был шок и компания, какой не было нигде. Артисты говорили на каком-то птичьем языке и режиссера, который пытался им что-то внушить про образ, петельку-крючочек, легко посылали. Гафт, например, мог сказать: «Старик, это гениально», — и через минуту: «Старик, это херня, какую свет не видел». Настя Вертинская, когда я рассыпался перед ней, могла отмахнуться и на сцене сделать все посвоему.

Шокотерапия от «Современника» — сочетание страха и трепета — на некоторых действовала странным образом. Здоровяк Райхельгауз, известный как стойкий боец, признается теперь, что в театре боялся заглянуть в буфет, чтобы вид жующего артиста не подрывал в его глазах светлый образ театра, и не мог даже ходить в туалет — терпел до общежития.

— Зная, что артисты издеваются над молодым режиссером, Волчек перед репетицией вызывала меня к себе домой. «Рассказывай», — требовала она и за завтраком выслушивала все, что я собирался сказать артистам. Потом мы шли в театр. Она садилась сзади, и как только начинались проблемы, говорила: «Стоп!»

Дальше главреж «Современника» работала переводчиком — она транслировала на сцену то, что ее подопечный рассказывал ей утром. А еще она работала громоотводом и кормящей матерью. Во всяком случае, вместе с Табаковым устроила площадку молодняка с тепличными условиями. Только спустя годы Райхельгауз смог постичь и оценить эту педагогику. На этой площадке было комфортно, остро и ново. Волчек с Табаковым протаскивали новичков в американское и французское посольства на приемы и закрытые просмотры кинофильмов. В 1975 году Фокина она отправила за границу. «Поедешь в Болгарию, в Софийский театр. Тебе надо много смотреть», — сказала она. И тот уехал.

— Во-первых, она не боялась конкуренции, сравнения себя с великими, которые оказывались рядом, — Вайдой, Товстоноговым, именно их она пригласила в «Современник» на постановки. А нас она воспринимала как коллег и никогда не стеснялась сказать: «Я этого не знаю».

С Иосифом Райхельгаузом на репетиции спектакля «Из записок Лопатина»

При всей искренности нежной игры в площадку молодняка отношения с молодыми режиссерами были достаточно жесткие, часто доходили до конфликта. У молодой стороны нервы сдавали, и в частности Иосиф Райхельгауз сбегал из «Современника». Он уходил три раза и три раза возвращался. Галина Волчек устраивала выволочку, но всякий раз прощала.

— А когда я получил свой театр, я встретил ее в ресторане ВТО. И бросился к ней с объятиями. «Здравствуй», — холодно сказала она и прошла мимо. Теперь я понимаю ее, как никто: мне тоже больно, когда уходят ученики.

Школа Волчек гарантировала серьезное будущее ее стажерам, хотя те о нем и не грезили. Во всяком случае, все, кто вышел из ее стен, давно возвели стены собственных театров: Валерий Фокин — Центр имени Мейерхольда, Иосиф Райхельгауз — «Школу современной пьесы», Константин Райкин — «Сатирикон».

1974 {МОСКВА. ЧИСТЫЕ ПРУДЫ. «СОВРЕМЕННИК»}

Суета в пустом фойе. Наряженные артистки надувают шарики, потом, неловко перехватив зубами нитки, завязывают разноцветные пузыри и развешивают их по стенам. Бутерброды с красной икрой на столах — деликатесное доказательство праздника. В данном случае военного — 23 февраля.