Галина Волчек как правило вне правил

Он был более условный — условные декорации только обозначали вагон, тамбур… Условным был прием, придуманный Волчек, — чтение новой пьесы постепенно переходило в спектакль. Условным был и финал: и живые, и мертвые из глубины сцены шли на зрителя, превращаясь в артистов.

Такая метафоричность финала точно попадала в нерв и обнаруживала, что именно этой эмоции не хватало во мхатовской постановке — очень хорошо разработанной и сделанной пьесе про войну.

— А вам какой «Эшелон» больше нравился? — спрашиваю я у автора.

— Галин. Он был более нервный, раскаленный, эмоциональный. Может быть, в силу того, что в то время я теснее был связан с «Современником», лучше знал актрис и даже имена некоторых героинь заимствовал у них. Так, Лавру я придумал от Лавровой.

Автор, увидевший две версии своего детища двух больших режиссеров, естественно, не знал, что получит 27 рублей за исполнение роли автора. Так же как не знал, что «Эшелон» отправится за океан и там на премьере у него из груди достанут сердце. Но это уже не будет режиссерской метафорой.

Какое чудовищное совпадение — именно в этот день, после всех мытарств, в день смерти самого близкого человека, наконец решилась судьба «Эшелона», перевернувшего собственную судьбу Галины Волчек..

1975 {МОСКВА. КВАРТИРА НА РЫЛЕЕВА}

За накрытым столом посреди комнаты — Марк, Денис, подруга Галины. Таня носит тарелки с едой на стол.

— А где мама? — спрашивает мальчик.

Нянька что-то ворчит и уходит на кухню. Марк делает вид, что не слышит вопроса. Подруга закуривает. Марк отворачивается, он не хочет ни с кем ничего обсуждать.

— Ну когда же мы начнем? — спрашивает детский голос, в котором уже заметны возрастные трещинки.

Из-за чего распалась семья, которая казалась всем такой прочной? Какую зыбкость в фундаменте их дома не учел ведущий специалист в этой узкой области строительства Марк Абелев — умница, серьезный ученый, остроумный человек? Галина Волчек считает, что Марку, как человеку самодостаточному и яркому, в конце концов надоело фигурировать в обществе как «муж Галины Волчек». Во всяком случае, это, по ее мнению, одна из веских причин их расставания.

— Марк, вы испытывали комплекс мужа Галины Волчек? Страдали, как Треплев оттого, что он всего лишь сын своей знаменитой матери?

— Нет. Мне нравилось быть ее мужем. Хотя, конечно, много курьезных ситуаций возникало. Часто нас представляли так: «Это Галина Борисовна, а это — ее муж». На что я придумал шутку: когда представляли Крупскую, на Ленина показывали: «Это ее муж».

У Марка потрясающее чувство юмора, но оно не стало спасательным кругом для их любви, для их семьи. Вместе с этими людьми я пытаюсь разобраться, отчего это произошло и как — вдруг или постепенно. Анатомия любви… Она загадочна даже для них при всей ясности прожитых лет. И чем дальше, тем больше вопросов тянут за собой их простые ответы:

— Если любили, то почему расстались?

— Так ли неизбежно расставание при сильных чувствах?

— Чувства сильнее разума?

МАРК АБЕЛЕВ: — Нет, не вдруг все произошло. Не вдруг… В какой-то момент я почувствовал, что стал Гале менее интересен. Может быть, так сложились обстоятельства — у нее были сложности в театре в тот момент. Я писал свои книги. Но я как-то почувствовал, что мы отошли друг от друга, не были уже так близки, как прежде. Она сама в общении много отдавала, надо было, чтобы и партнеры ей соответствовали, были всегда в форме. Может быть, по ее мнению, я эту форму потерял? А может быть, у нее появились новые увлечения.

Женщина, прожившая с ним почти десять лет, уверена в другом.

ГАЛИНА ВОЛЧЕК: — Когда мои подруги уверенно говорили: «Ну уж вы с Марком никогда не расстанетесь», — я отвечала, что он найдет себе жену на улице. Так и случилось. Наше расставание случилось не вдруг.

И это единственное, в чем они оба сходятся.

— Почему Марк, который вас так любил, должен был искать жену на улице? Откуда такая уверенность?

— Его мать всегда говорила, что для меня дом — это театр, а театр — это дом. Марк хотел перевернуть эту ситуацию. Он хотел дома, ребенка.

— А вы?

— Так получилось, что момент, когда я могла бы родить, был пропущен — я выпускала спектакль за спектаклем, было много событий. А позже я заболела, начались проблемы с сердцем. Мы пришли с Марком к замечательному доктору Сыркину, и тот ему сказал: «Она, конечно, может выносить ребенка и даже родить, но по дороге у нее все посыпется».

Для Марка, уверена Волчек, это прозвучало как приговор. Возможно, он надеялся, что благодаря их общему ребенку жена в ней победит театр. Этого не произошло, и их отношения пошатнулись, как здание с плохо рассчитанным фундаментом.