Галина Волчек как правило вне правил

Каким бы «датским» он ни был, для «Современника» «Обратная связь» имела принципиальное значение, и задача стояла — извлечь максимальную пользу: для театра, для публики, для артистов. Зрители имели шанс услышать не то, что в словах, а то, что за словами. И открыть новые актерские имена.

Галина ВОЛЧЕК: — «Обратная связь», может, и была «датским» спектаклем, но тогда, в семидесятые, не было такого цинизма по отношению к производственной проблеме в драматургии, да и вообще к другому тоже. Мы понимали, что мир изменить такими спектаклями нельзя, но хоть часть нарыва вскрыть, хоть что-то вымолвить, пусть не на уровне слов, а хотя бы на уровне многоточий. А если бы мы существовали только «по датам», никогда бы не заслужили многолетнего доверия зрителей, которые научились считывать нас мимо текста.

Серьезную роль играл и тот факт, что право первой постановки драматург Гельман отдал МХАТу и над ней работал Олег Ефремов. Это была вторая после «Эшелона» пьеса, сделавшая Волчек и ее учителя конкурентами.

Секретарь горкома — молодой, не обстрелянный в партийных боях воробей — узнает о приписках. В них, оказывается, замешан секретарь обкома. Молодой бросает вызов старому, олицетворяя борьбу мятежной юности с закостеневшей и консервативной партноменклатурой.

Партийно-производственное полотно создавалось с размахом, хотя драма вокруг запуска линии по производству ниток (!!!) происходила в одном кабинете со стандартным набором — стены, обитые кожей, как двери, кожаная мебель, портреты, стол для заседаний и так далее. Декорация не менялась, а, согласно замыслу Волчек, становилась приемными партийных функционеров и хозяйственников разного уровня, их же кабинетами. Менялись только лица. Они говорили по телефону, произносили пространные монологи с демагогическими приемами.

На репетиции спектакля «Обратная связь»

— В Госплане подсчитали, год назад, когда Вязникова написала письмо в горком, было восемь вариантов решения вопроса о недостающем сырье. Полгода назад было три варианта! А сегодня нам остался один-единственный и самый невыгодный. Непростительно долго этот сигнал обратной связи двигался по нашим каналам. Мы потеряли время, а время — это возможность выбора. А возможность выбора — это сегодня огромное богатство!

Ну и так далее. Вполне естественно, что подобная тема не могла не волновать партийные органы, и выпуск «Обратной связи» находился под их бдительным контролем. Все в театре понимали, что придется исполнять танец ужей на сковородке. Умудриться так лягнуть отдельные недостатки партийно-хозяйственного аппарата, чтобы не пострадать от него. Поэтому на сцену «Современника» вышла вся тяжелая артиллерия труппы — Щербаков, Кваша, Гафт, Табаков, Дорошина, Никулин, Покровская и еще 25 человек.

«Обратная связь». Сцена из спектакля

Однако на роль главного героя — идеалиста в партийном формате — Волчек неожиданно назначила никому не известного Валерия Шальныха, вчерашнего выпускника Школы-студии МХАТ. Этот рискованный шаг многие считали роковым — эту роль в одноименном спектакле, идущем во МХАТе, Ефремов доверил Смоктуновскому. Имя говорило само за себя и обеспечивало приток публики. И тем не менее Волчек в игре против ферзя выставила пешку. Не понимать она этого не могла.

ГАЛИНА ВОЛЧЕК: — Нужен был артист, как белый лист, который и представления не имел ни о каких партийных играх, вообще не имел жизненного опыта. Ведь этот мальчик истово верил, что один может изменить мир. Он — трагический персонаж, и для меня это было принципиально важно, что только молодой человек, не ведавший, что его лишь за слово, а не за поступок могут стереть с лица земли, на это решился. Из производственной драмы получалась человеческая. Собственно, эта драма для меня тянулась из «Обыкновенной истории» — тема молодого человека, рожденного для лучшего в этом мире и не выдерживающего его цинизма. Я помню, как добивалась от Шальныха слез в сцене столкновения с Щербаковым — олицетворением партийной машины.

«Обратная связь». Справа: Сокулин — Валерий Шальных

Валерий Шальных в то время идеально подходил на эту роль и вполне отдавал себе отчет в том, что он из себя представлял.

ВАЛЕРИЙ ШАЛЬНЫХ: — Кто я был? Сопля на палочке. Двадцать лет. Естественно, беспартийный. Единственное, чем мог похвастаться, — на четвертом курсе в дипломном спектакле я репетировал эту роль, и поэтому мой педагог Алла Покровская посоветовала меня Волчек.

— А не пугала конкуренция с самим Смоктуновским?

— Да нет. Я нагловатый был: Смоктуновский меня не волновал. Тем более что МХАТ мне не нравился, хотя на втором курсе я играл роль Юрки в «Эшелоне». Меня больше пугали партнеры по сцене — Щербаков, Табаков, Дорошина. Я у них учился, подсматривал за ними.