Галинословие

«Здравствуйте, Лукерья Михайловна! Выслушайте меня, пожалуйста. Галя написала, что моё письмо вас испугало, и что вы очень взволновались за неё. Не знаю, чем я вызвал такую реакцию. Я ожидал совсем другого – ожидал понимания и дружбы. Разве вы от преступника получили письмо? Я пытаюсь дружить с вашей дочерью. Ничем не задеваю её достоинства и опасности я ей не представляю. Просто оставляю за собой право на редкие попытки возобновить дружбу с Галей. Прошу вас не причислять меня к врагам. Я не опасен. Почему вас пугает, что я влюбился в Галю? В неё нельзя влюбиться? Мне нельзя влюбиться? Я же не напрашиваюсь в женихи и ни на что не претендую. Не понимаю, что сдерживает Галю снова дружить со мной. Какое преступление я совершил? Не прошу вас повлиять на неё – это унизительно, и общаться с ней через третьих лиц мне нельзя. Написал потому, что вы, как Галя утверждает, испугались. Мне это непонятно и грустно. Если у вас вдруг проснётся что-то человеческое ко мне, пишите».

Галинословие

– Чтобы быть со мной, вы должны начать врать! – говоришь ты.

– Не буду!

– Я вру во благо, и вам придётся. Если, конечно, хотите быть рядом.

– Но из-за вранья рано или поздно я только потеряю тебя.

Ты улыбаешься. Толкаешь меня на сцену театра «Жизнь»:

– Решайте сами.

Это не оправдание, но я вынужден учиться врать. С подстраховкой – у меня есть свидетели. Я или беру их с собой или рассказываю всё как есть. Я не могу врать, но чтобы видеть тебя, я это делаю. Это как спуститься в Аид, чтобы вывести тебя из царства лжи в царство правды. Из царства сна в царство жизни. И я сильнее Орфея, а ты счастливее Эвридики.

Думаю, в тебе живёт две девушки. Одна добрая и доверчивая, другая беспощадная и предприимчивая. Вторая гораздо сильней первой. Ей приходится чаще браться за штурвал парусника «Галя», чтобы добиться каких-то результатов, и, так как безжалостное отношение к самой себе и дисциплина дают гораздо больше плодов, то ты и полагаешься в основном на свою жёсткую сущность. Добрая Галя появляется на палубе крайне редко, и удостаиваются её увидеть только единицы. Даже не родители, а только сестра и учитель. Сестра, потому что она всегда была рядом, а учитель, потому что он необходимый для устойчивости твоей жизни авторитет. Я видел только намёк на существование мягкой Гали, я только могу догадываться о ней.

Жёсткая Галя не пропустит ни одной улики против меня. Она воспользуется ей, приукрасит, преувеличит и кинет как кость вестфальским судьям для нового процесса. Она не успокоится, пока меня не похоронит, и только тогда, когда я буду лежать в земле, даст волю доброй сущности. А та даже принесёт пару раз цветы на мою могилу и будет исповедовать у каждого нового священника, что угробила человека. Так ты горевала о том, что не успела проститься с дедушкой, и так же ты будешь винить себя в моей смерти. Но жизнь не стоит на месте, и через полгода ты успокоишься и забудешь обо всём. И это правильно – нужно каждую минуту быть счастливым, а несчастье – это грех.

Галя – это муза. Именно жёсткая Галя муза, а не мягкая.

Суд над судьёй

Связь с Галей через её маму не могла заменить прямое общение с Галей. Такая связь была неудовлетворительной, неполной и походила скорее на детскую лазейку, чем на взрослое решение, но даже временный запрет общаться ничем по своей сути не отличается от пожизненного заключения, и чтобы остаться человеком, нельзя было допустить безответную демонстрацию власти над собой. Ещё мне не давала покоя безнаказанность судьи. Наглость, с которой он увеличил мне срок на лишних девять месяцев, необходимо было пресечь. Нужно было осадить вестфальца, возомнившего себя судьёй над русским – не Кафка же я ему, а он не Понтий Пилат. Не всё же ему дозволено, должна же быть на него управа. В поиске наказания для зарвавшегося чиновника обнаружилось несколько вариантов для ответного удара: обращение в вышестоящий суд, запрос на смещение судьи ввиду его предвзятости и возбуждение уголовного дела за превышение судейских полномочий.