Галльская кровь. Ледяной ад. Без гроша в кармане

Бессребреник потерял понятие о времени, жил жизнью робинзона, правда, без корабля, застрявшего на рифах, из которого Даниэль Дефо[196] извлекал все необходимое для жизни своего героя. Наш робинзон был без ружья и книг, без верного Пятницы и на очень маленьком островке.

Но не без пищи!

Конечно, хвастаться разнообразием меню не приходилось, но для поддержания сил хватало кокосовых орехов, птичьих яиц, ягод. В пищу годились и крабы, и пальмовые крысы, но где взять огонь, чтобы их приготовить? Нечего было и думать тереть друг о друга кусочки сухого дерева — в надежде, что они воспламенятся. Бессребреник высекал искры, ударяя ножом по куску коралла, но зажечь от них ничего не удавалось. Выход нашелся, как всегда, случайно. Однажды у корней мускатного дерева он заметил грибы, похожие на трутовые. Выбрав самые крупные, срезал и положил их на солнце.

Когда они высохли и почернели, джентльмен снова взялся высекать искры. Долго ничего не получалось, вдруг запахло дымом. Одна искорка попала на гриб, и тот затлел. Сделав на радостях сальто, Жорж закричал:

— Ура! У меня есть огонь! Я добыл огонь! — Потом обложил тлеющий гриб мелкими щепочками и сухими листьями и стал осторожно дуть, пока не показался язычок пламени. Положив сверху сухих веток потолще, он вскоре получил настоящий костер и прямо в панцире запек огромного краба.

Боясь потерять это чудо, наш островитянин решил поддерживать огонь постоянно — легче раздуть угольки, чем начинать все сначала.

Жизнь текла в удручающем однообразии. Для такого деятельного человека положение и в самом деле было невыносимым. Бессребреник не находил, чем занять свой ум на этом клочке суши. Ни единого человеческого существа, ни единой книги, ни клочка бумаги. Развлечением служили только поиски пищи и топлива для костра. Он готовил еду как можно медленнее, а когда съедал, часами бродил по острову. Затем наступало время ужина — все начиналось сначала. Спать Жорж укладывался на куче сухих листьев.

Однажды внезапно полил дождь, и ему едва удалось спасти несколько тлеющих угольков. Это небольшое происшествие превратилось в событие из-за пережитых эмоций.

Все население атолла быстро привыкло к хозяину острова. Некоторые животные сначала дичились, но потом осмелели. Крысы собирались к его обеду и поедали остатки пищи, а ночью шуршали в листьях постели. Джентльмен полностью оправдывал их доверие. Он не пытался ловить ни изящных птичек, ни любопытных зверьков, дорожа этой компанией больше, чем разнообразием меню. И сам потихоньку впадал в животное состояние, часами оставаясь без занятий, без мыслей. Когда ему случилось произнести несколько слов вслух, звук собственного голоса очень удивил его. Иногда он начинал ломать голову над тем, какое сегодня могло бы быть число. Время тянулось медленно, и, казалось, с тех пор, как его бросили в океане, прошли годы. Порой вспоминалось пари. Джентльмен считал его давно проигранным и вздыхал:

«Если бы я оказался в Нью-Йорке, то заплатил бы свой долг этому тупице Сильверу. Иногда смерть бывает привлекательнее жизни».

Такие мысли обычно воскрешали милый образ его прежней спутницы. Но Жорж прерывал себя:

«Мечты… пустые мечты… Я сам испортил, растратил, погубил свою жизнь и кончу дни на этом проклятом атолле».

Волосы и борода джентльмена отросли насколько, что это подтверждало его предположение об утерянном времени.

«Они решат, что я погиб в какой-нибудь дыре, и будут правы. Клавдия, вероятно, давно замужем за Джимом Сильвером. Вспомнила ли она обо мне хоть раз, пожалела ли?»

Однажды утром в лагуне показался какой-то предмет. Пустяк, конечно, — деревянный ящик, в каких хранят и перевозят ликеры или хорошие вина. Он вертелся в воде, поворачиваясь то одной, то другой стороной. Бессребреник терпеливо дождался, когда его прибьет к берегу, и достал из воды. Предполагая, что ящик пуст, джентльмен удивился, почувствовав тяжесть. Внутри был тщательно упакованный в соломенные чехлы и обложенный стружками предмет.

Обломок цивилизации, который судьба, словно в насмешку, посылала ему издалека, давал пищу для размышлений и на какое-то время сулил занять его. Медленно, один за другим, он снял все чехлы и обнаружил бутылку из толстого стекла, с узким горлышком. Пробка была оплетена металлической нитью. Бессребреник вынул бутылку, в ней плескалась жидкость. Он ожидал, вероятно, чего-нибудь другого, потому что удивленно сказал:

— Шампанское! — и рассмеялся. — А ты, мой мальчик, надеялся найти важный документ: сведения о кораблекрушении, призыв о помощи?! Так нет же! В ней шампанское! Наверное, какой-нибудь растяпа-стюард оставил на палубе, его смыло волной, и вот оно здесь.

Джентльмен машинально подрезал ножом металлическое крепление пробки. Зашипел газ, пробка вылетела, из горлышка потекла белая пена. Бессребреник поднес бутылку к губам и сделал первый глоток.

— Отличная выдержка! Замечательное вино!

Жорж пил с наслаждением глоток за глотком и скоро почувствовал опьянение: