Галоши против мокроступов. О русских и нерусских словах в нашей речи

А. М. Селищев писал в 1927 году, анализируя «по горячим следам» изменения, произошедшие в языке: «Много заимствований введено было уже в 90-х и в нача- ле 900-х гг. и широко распространилось в 1905–1906 гг.: «аграрный», «аграрник»[251] – «осужденный за участие в аграрных беспорядках»[252], «баррикады»[253], «басто- вать»[254], «забастовка», «бойкот»[255], «бойкотировать», «демонстрация»[256], «директивы»[257] (даваемые партийными центрами), «дискуссия»[258], «интернационал»[259] (организация, гимн), «кампания»[260] (избирательная и др.), «курия»[261] (избирательная – при выборе в Государственную Думу), «мандат»[262], «манифестация»[263], «марксизм», «марсельеза»[264], «митинг»[265], «партия»[266] (политическая), «петиция»[267], «провокатор»[268], «прокламация»[269], «пролетариат»[270], «пропаганда»[271] (политическая), «социализм»[272], «социалист», «социаль-демократия[273]» или «социал-демократия», «социаль-демократ» или «социал-демократ», «социал-революционер», «фракция[274]», «экспроприация» и др.

Некоторые слова приобрели особое значение. Появился организованный и сознательный рабочий – франц. ouvrier organisä et conscient; наказ в значении политическом: «Организуйтесь, товарищи! Пусть крепнет и растет организованный пролетариат» (Проклам.).

Большинство слов заимствовали раньше – в XIX, а то и в XVIII веке, но теперь они снова стали актуальными[275]: