Гамбит Королевы

Во время таких разговоров она чувствует восхищение Генриха; это льстит и помогает побороть страх. Брак с королем стал для Екатерины одновременно и благословением, и проклятием. Порой ей кажется, что Генрих готов отвернуться от старой веры — однако каждый неверный шаг грозит катастрофой, и вчера она оступилась.

— Не думаете ли вы, Гарри, смягчить закон в отношении Библии на английском языке? — спросила она, пока король любовно гладил ее по волосам. — Возможность читать Писание на родном языке наверняка пошла бы на пользу вашим подданным…

Генрих резко отстранился; очарование на его лице сменилось холодностью, и Екатерина тут же упрекнула себя за неосторожность.

— Чтобы они впали в ересь? — воскликнул он. — Ты забываешься, Екатерина! Что женщина может понимать в таких делах? Откуда тебе знать, в чем нуждаются мои подданные и каковы их духовные потребности?

На самом деле Екатерина понимает многое. Она понимает, что король боится послушать зов сердца и продолжить реформы; понимает, что после разрыва с Римом испанский император и французский король не упускают случая всадить ему нож в спину; понимает, что они ведут священную войну за возвращение Англии под руку папы римского. Назад король не пойдет, однако полностью отдаться новой вере тоже не решается, поэтому Англия замерла в неустойчивом равновесии, и люди шепчутся по углам, стараясь склонить весы то в одну, то в другую сторону. Кромвель был единственным двигателем реформации; отправив его на плаху, король утратил решимость продолжать. Он устал и хочет, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

А теперь Генрих объединил силы с Испанией и собирается идти войной на Францию. Он давно мечтал о воинской славе. Предполагается, что Англия нападет с севера, а испанский император с юга. Для забот о новой вере в этих условиях нет места.

* * *

Екатерина уже несколько раз перечитала книгу Кальвина «Психопаннихия», которую прислал Юдалл. Его товарищ Уильям Сэвидж, кухонный счетовод, тайком проносит тщательно упакованные книги и передает Дот, а та доставляет их Екатерине. Гардинер и его клика пристально наблюдают за королевой, но она крайне осторожна. К тому же король ее любит, поэтому ей ничего не грозит.

Всем известно, что многие приближенные Екатерины сочувствуют реформе. Фрейлины, вдохновленные новыми идеями, охотно променяли пяльцы на запрещенные книги. Подобными настроениями охвачен весь двор, и даже наставники принца Эдуарда, одобренные лично королем, — открытые лютеране.

Из фрейлин королевы Кэт Брэндон самая храбрая. Она не стесняется открыто читать запрещенные книги в дворцовых галереях, а однажды даже попросила Ризли перевести ей кое-что с латыни. Кое-чем оказался абзац из Кальвина, и Ризли вынужден был прочесть его вслух. Осознав, чей это текст, он покраснел, посерел и тонким голосом спросил, где Кэт взяла эту книгу. «Нашла на подоконнике, — невинно ответила та. — Увы, я так плохо знаю латынь, что совсем не поняла текста!» (При этом всем прекрасно известно, что в знании латыни Кэт уступает лишь Екатерине и леди Марии, оставляя всех придворных дам далеко позади.) Запинаясь, Ризли проговорил дрожащим голосом: «Эта книга опаснее заразы… Я заберу ее на растопку…»

Когда Кэт пересказывала эту историю, изображая трепещущего Ризли, дамы смеялись до боли в боках. Екатерина искренне восхищена ее смелостью. Свою собачку Кэт назвала Гардинером и любит громко отчитывать во всеуслышание к неизменному веселью подруг: «Гардинер, веди себя прилично, несносный пес!»

Тем не менее сама Екатерина скрывает свои истинные убеждения, не говорит ни да, ни нет и тщательно поддерживает баланс между реформаторами и католиками в своем окружении. Даже леди Мария, которая по-прежнему крепко держится за четки, словно от них зависит ее жизнь, очарована Екатериной — не в последнюю очередь потому, что той удалось уговорить короля вернуть дочерям статус наследниц. Теперь Мария — следующая в линии после Эдуарда, а ей будет наследовать Елизавета, хотя король по-прежнему не признает их законными дочерьми и не разрешает зваться принцессами.

Екатерина торжествует. Несколько месяцев она убеждала Генриха, взывая к его гордости, ненавязчиво напоминая о том, что в венах Марии и Елизаветы течет кровь Тюдоров, отмечая остроту их ума и величественность, унаследованную от короля. Никто всерьез не думает, что одна из них может оказаться на троне — продолжить династию Тюдоров и укрепить ее славу в веках предстоит принцу Эдуарду и его наследникам, — однако Екатерина все равно гордится. Она добилась того, что не удалось даже Джейн Сеймур, которую король любил больше всех своих жен, и теперь Мария вновь понемногу расцветает.

* * *