Гамбит Королевы

Елизавета и Маргарита, пошептавшись в углу, присоединяются к танцующим. Братья Бассано наигрывают веселый сельский танец; Маргарита пляшет неожиданно смело, с высоко поднятой головой. Она бросает игривый взгляд на одного из пажей, улыбаясь, манит его пальцем, и юноша радостно вступает в круг рядом с ней, однако Маргарита тут же отворачивается, словно не замечая его, и Екатерина понимает, что пора составлять список женихов. Елизавета что-то говорит подруге, и девушки смеются, запрокинув головы.

Маргарита как будто забыла о своей печали, и за это стоит благодарить Елизавету. Даже сама Екатерина очарована младшей дочерью короля. Какая досада, что он по-прежнему не хочет видеть Елизавету при дворе, и завтра ей предстоит возвращаться в Эшридж! Тем не менее, глядя на счастливо танцующих девушек, Екатерина чувствует, что хорошо справляется с ролью мачехи, хотя это сразу же напоминает о том, что ее главная обязанность — родить наследника престола; только он гарантирует ей безопасность. Как бы высоко она ни поднялась, упасть очень легко.

Елизавета пишет своей новой мачехе письма, и как-то раз послала стихотворение, написанное по-французски и по-английски безупречным почерком, необыкновенным для десятилетней девочки. Екатерине больно видеть, как король отвергает Елизавету, поэтому она заказала молодому художнику ее портрет. Теперь Генрих, приходя в покои королевы, всякий раз видит изображение своей дочери, в лице которой, несомненно, различимы тюдоровские черты; лишь темные глаза под тяжелыми веками выдают родство с Анной Болейн.

* * *

Подходит Уильям, раскрасневшийся после танцев, садится рядом, и Екатерина наклоняется, чтобы завязать ему распустившийся ворот, как в детстве.

— Кит… — начинает он просительным тоном.

— Чего ты хочешь, Уилл?

— По поводу развода…

— Хватит об этом, Уилл! Я говорила с ним — он твердо стоит на своем.

— Для него, значит, закон один, а для остальных — другой, — бурчит Уильям.

— Ты же любишь жаловаться — вот тебе достаточное основание. А если подумать, ты получил почти все, о чем мечтал: кавалер ордена Подвязки, носишь титул графа Эссекса, любовница — одна из лучших придворных красавиц…

Сердито топая, Уильям уходит на другой конец зала к Суррею.

Король жестом подзывает Екатерину, и она, пробравшись сквозь толпу танцующих, усаживается на скамеечку у его ног. Генрих широко улыбается и совершенно не замечает стоящего рядом епископа Гардинера, который разве что не теребит его за рукав в попытке привлечь внимание. Король отмахивается от епископа, как от мухи, и тот бросает на Екатерину злобный взгляд. Уголок одного из его глаз опущен вниз, рот кривится в недовольной гримасе, и от этого кажется, будто его лицо оплывает, как воск. Всплеснув лисьим мехом, словно дьявольским хвостом, Гардинер резко разворачивается и отходит.

— Кит, мы желаем сообщить тебе нечто важное, — дружелюбно объявляет Генрих. Похоже, он в хорошем настроении, иначе не стал бы называть ее таким именем во всеуслышание.

— Гарри… — негромко откликается она и перехватывает взгляд его маленьких глазок, утопающих в одутловатой плоти. Генрих добродушно щурится.

— Мы решили назначить тебя регентшей, пока будем воевать во Франции, Кит.

Охваченная восторгом, Екатерина явственно ощущает, как возрос ее вес. Ей предстоит править Англией! Никому Генрих не уступал столько власти со времен Екатерины Арагонской.

— Это слишком большая честь, Гарри!

— Мы доверяем тебе, Кит, как нашей супруге.

Бросив взгляд на Гардинера, бледного, как полотно, Екатерина переводит глаза на Генриха как раз вовремя, чтобы заметить тень усмешки на его губах. Становится ясно, что этот частный разговор между мужем и женой был на самом деле тщательно спланирован, чтобы его услышал епископ.

— В чем дело? — раздраженно спрашивает король у Гардинера, который тщетно пытается изобразить на лице любезную улыбку.

— Если ваше величество простит мою дерзость… — запинаясь, начинает епископ, — я хотел бы обсудить с вами некоторые вопросы государственной важности…

— Не сейчас, — перебивает король. — Не видите — я разговариваю с женой!

Гардинер, заикаясь, бормочет извинения. Генрих, не слушая, добавляет:

— Мы обсуждаем ее предстоящее регентство. На время нашего пребывания во Франции королева Екатерина будет регентшей. Что вы на это скажете, епископ?

Гардинер падает на одно колено и вскрикивает, ударившись локтем о подлокотник трона. Овладев собой, он льстивым тоном отвечает:

— Для меня будет честью служить ее высочеству.

С этими словами он берет руку Екатерины в свои вялые ладони, скользкие, как свиное сало, и целует ее обручальное кольцо. Бархатные плечи епископа усыпаны жирной перхотью.

— Мы премного благодарны вашей милости, — откликается Екатерина.

— А теперь пойдите прочь! — нетерпеливо приказывает король, и Гардинер, скрипнув коленями, поднимается и отходит.