Гамбит Королевы

— Что бы ты предпочла — уметь летать или быть невидимкой? — спрашивает Елизавета, и Дот едва сдерживается, чтобы не закричать: «Это наша игра, я ее придумала!»

— Быть невидимкой, — отвечает Маргарита.

— Ты уже и так в совершенстве владеешь этим искусством! А я предпочла бы летать. Представляешь, как прекрасно — парить в небесах под облаками и смотреть на все сверху вниз, будто Бог… — Елизавета ненадолго задумывается, а потом продолжает: — Зато если бы ты стала невидимкой, то могла бы подглядывать за Робертом Дадли. Тебя ведь за него хотят выдать замуж?

— Не знаю…

Дот ничего не слышала насчет замужества, но видела Роберта Дадли вместе с матерью, которая иногда навещает королеву. Он совсем еще юнец, на несколько лет младше Маргариты — красивый, хотя, на вкус Дот, чересчур самовлюбленный.

— Пожалуй, он недурен. Однако я его тебе не советую. — И Елизавета нашептывает что-то на ухо Маргарите. Та с отвращением отшатывается:

— Это ужасно!

* * *

Глубоко вздохнув, Екатерина входит в комнату, где собрался совет. Все умолкают. Ризли подобострастно вскакивает и отодвигает для нее стул. Она отказывается:

— Я буду стоять.

На заседаниях совета Екатерина всегда стоит, выпрямившись в полный рост, чтобы не чувствовать себя маленькой девочкой в окружении взрослых мужчин. Сегодня на ней парчовое платье зеленого тюдоровского цвета, дабы советники не забывали, чья она супруга, — тяжелое и совсем не подходящее для душного августовского дня.

Ризли опускается на одно колено и прикасается сухими губами к ее руке. Советники расселись сообразно своим пристрастиям: Гардинер и его клика консерваторов, включая Рича, с одной стороны; Хартфорд, архиепископ и реформаторы — с другой, и у них перевес, пусть и совсем небольшой. Ризли спешит на место, а Екатерина тайком вытирает руку о платье и объявляет ровным властным голосом:

— Начнем с чумы. Я намерена выпустить прокламацию: тем, в чьем доме есть больные, запрещено являться ко двору.

Некоторые, в том числе Хартфорд и архиепископ, согласно кивают, однако большинство советников угрюмо молчат. Все, конечно, согласны с прокламацией, но не желают подчиняться женщине.

Екатерина чувствует, как на лбу собираются капельки пота, и надеется, что это незаметно.

— Есть возражения? — Стиснув зубы, она избегает острого взгляда Гардинера: нельзя показать ни малейшего признака слабости. — Тогда после заседания мы утвердим текст. — Кивнув клерку, она продолжает: — Король требует свинца.

— Это вопрос высочайшей важности и срочности! — заявляет Ризли. — Необходимо, чтобы груз отправился из Дувра немедленно.

— Неужели вы не слышали, достопочтенный советник, что английские рыбаки на минувшей неделе задержали у южных берегов французский корабль? — откликается Екатерина с плохо скрытой иронией. — Наверняка он прибыл не один. Если мы отправим свинец прямо сейчас, он вряд ли благополучно достигнет назначения.

Ризли шмыгает, поджав губы.

— Я считаю, что груз надлежит отправить. Нельзя оставить наши войска без оружия! — заявляет Гардинер, оглядываясь в поисках поддержки.

Все глаза прикованы к Екатерине в надежде на любое проявление слабины. Им хватит легкого вздоха или даже подрагивания век.

— Я не согласна, Гардинер. Или вы намереваетесь подарить нашему врагу свинец вместе с судном и моряками?

Кто-то хихикает. Гардинер пытается возразить, однако Екатерина, стукнув кулаком по столу, объявляет:

— Груз останется в доках до тех пор, пока не будет обеспечена безопасность морского пути!

Гардинер сердито фыркает и теребит распятие. Хартфорд с довольной усмешкой обводит советников глазами. Порой он так похож на брата, что у Екатерины сжимается сердце. Однако черты лица Хартфорда несимметричны, словно Господь попрактиковался на старшем брате, чтобы сделать младшего идеальным. Хартфорд бледен, как поле несжатой пшеницы, и в его бегающем взгляде трудно что-либо прочесть, однако Екатерина знает, что их объединяют общая вера и общие враги. «Враг моего врага — мой друг», — сказал кто-то великий. Она не думала наживать врагов, но и не представляла, что будет править Англией.

Сейчас Хартфорд ей друг, однако что будет, если король не вернется? Не захочет ли он оттеснить королеву и стать регентом? Ведь он — дядя принца Эдуарда и весьма честолюбив.

— Кто-нибудь возражает? — спрашивает Екатерина. Только Гардинер неуверенно поднимает руку. — Тогда так тому и быть.

Клерк, обмакнув перо в чернила, записывает, а Екатерина переходит к следующему вопросу.

— Королю нужны войска для французской кампании — четыре тысячи человек. Ризли, Хартфорд, проследите, чтобы это было исполнено. — Она решительно кивает каждому из них. — Как переправить людей, решим позднее. Хартфорд, вы ведь скоро едете во Францию?

* * *

В последнее время отношение советников к королеве потеплело — она раз за разом доказывает свою способность править. Для этого ей приходится полностью отринуть женскую природу: никто из мужчин, сидящих за этим столом, не верит, что женщина способна управлять страной. Между тем Мария Венгерская[48] успешно повелевает тремя землями, и Екатерина вдохновляется ее примером.