Гамбит Королевы

В королеву не вполне верит даже самый преданный ее союзник — архиепископ Кранмер. За последние несколько недель они несколько раз встречались наедине и разговаривали о религии; выяснилось, что они читают одни и те же книги. Екатерина ловит взгляд Кранмера, и тот улыбается. Он известный реформист — поговаривают, даже женат. Не так давно Гардинер организовал заговор в надежде отправить его на эшафот, однако король не дал делу хода — он привязан к своему лютеранскому архиепископу. Только теперь, оказавшись у власти, Екатерина понимает, как тщательно Генрих все это время поддерживал равновесие, не позволяя ни одной из сторон набрать силу.

* * *

— Теперь о шотландских границах. Какие у вас известия, Хартфорд? — спрашивает Екатерина.

Тот рассказывает о стычках на границах, и советники спорят, как обуздать шотландцев, когда требуется послать столько людей во Францию.

— После разорения Эдинбурга шотландцы поджали хвост! — заявляет Рич.

— Войска лучше отправить в Булонь, шотландцы не представляют для нас угрозы, — вторит Ризли, перемежая свои слова раздражающим шмыганием.

— Не забываете ли вы уроки истории, советники? — спрашивает Екатерина, скрестив руки на груди, чтобы скрыть дрожь. — Вспомните битву при Флоддене!

Тридцать лет назад, когда Генрих так же воевал во Франции, шотландцы задумали воспользоваться его отсутствием. Регентшей тогда была Екатерина Арагонская — единственная королева, помимо нынешней, которой Генрих доверил эту роль. О ее регентстве говорили еще много лет, и Екатерина с детства помнит эту историю. Королева, вопреки всем опасностям, настояла на том, чтобы дать шотландцам отпор; Яков IV был убит в битве при Флоддене, а его окровавленный плащ королева отправила Генриху во Францию. Это был настоящий триумф.

— Соберите войска, наймите людей, если нужно, — решительно заявляет Екатерина. — Распорядитесь выделить на это средства.

Все соглашаются, и она чувствует, что советники прониклись к ней невольным уважением.

Через открытое окно доносится повторяющаяся мелодия — вероятно, Елизавета упражняется на верджинеле. Девочка пришла в восторг, когда Екатерина стала регентшей, и умоляла, чтобы ей разрешили присутствовать на совете или писать под диктовку письма. Хотя это невозможно, Екатерина поощряет ее интерес: они разговаривают о женщинах-правительницах и о том, как важно забыть о женственности, чтобы завоевать доверие мужчин. У Елизаветы есть задатки хорошей королевы, несмотря на то что ей уготована в лучшем случае роль королевской супруги.

Музыка прерывается, и в окно доносятся отголоски смеха. Наверняка Маргарита сейчас рядом с Елизаветой — в последнее время они стали неразлучны, Маргарита ожила и готова к замужеству. Екатерина представляет, как фрейлины сейчас болтают за шитьем; кто-нибудь играет в карты, а кто-нибудь читает. В ее покоях полно книг, и среди них немало запрещенных; они скрываются под невинными обложками и прячутся в уголках. Все понимают, что эти книги опасны, и обращаются с ними очень осторожно. Екатерина отгоняет мысли о них, чтобы не поддаться слабости, и напоминает себе, что по воле Генриха она сейчас регентша, а потому неприкосновенна.

По узкому подоконнику крадется кошка; завидев голубя, она замирает, а потом продолжает свой путь. Советники переходят к вопросу о преследовании французов в Лондоне, и завязывается оживленный спор. Одни громко настаивают на высылке иноземцев, другие — на тюремном заключении.

— Пока мы воюем с Францией, эти люди — наши враги! — заявляет Ризли. Жаль, его самого нельзя отправить воевать с Францией.

Он снова шмыгает, и Хартфорд бросает ему платок, на который тот смотрит с недоумением, словно не понимает, для чего предназначен этот клочок ткани.

— Высморкайтесь уже наконец! — восклицает Хартфорд, и Ризли покорно сморкается.

— Проблема не в иноземцах, а в тех, кто их преследует! — громко говорит Екатерина, перекрикивая гомон. — Я не одобряю высылку и предлагаю сурово наказывать нападающих.

— При всем уважении, — возражает Хартфорд, — излишним милосердием мы рискуем лишь усугубить проблему.

— Однако большинство из этих людей живет в Лондоне не одно поколение. Нельзя просто так от них избавиться! — замечает архиепископ. Слава Богу, он поддерживает Екатерину, хотя без Хартфорда настоять на своем будет трудно.

— Я напишу королю, а пока иноземцы останутся, и все, кто их преследует, будут строго наказаны! — решительно заявляет Екатерина.

Через несколько дней Хартфорд уедет во Францию, а ей придется переубедить совет. Екатерина вновь задумывается, что будет, если Генрих не вернется. Ей предстоит в одиночестве править Англией и оберегать маленького короля, как говорится в завещании. Сможет ли она поддерживать равновесие между противоборствующими кланами, не имея за спиной власти мужа? Придется искать сильных союзников. Хватит ли у нее духу отправить кого-нибудь на эшафот?.. Врага — возможно, но друга?.. При одной мысли об этом к горлу подкатывает тошнота.

— Что осталось? — спрашивает Екатерина у клерка.

— Несколько тяжб по поводу земель, — откликается тот, подавая ей стопку бумаг.