Гамбит Королевы

— Ваше сиятельное высочество, благороднейшая королева Екатерина! — восклицает Юдалл. — Позвольте представить вашему вниманию первое исполнение моей скромной комедии «Ральф Ройстер Дойстер»!

Рядом с королевой, держась за руки с Маргаритой Невилл, сидит леди Елизавета. То, что Екатерине удалось собрать вокруг себя всех детей короля, — ее большая победа. Король был настроен против Елизаветы, а Екатерина в разговорах с Хьюиком постоянно возвращалась к тому, как больно ей думать о несчастной девочке, сосланной в Эшридж, — и вот эта девочка здесь.

Елизавета еще дитя, однако уже исполнена отцовского величия, которое сквозит в посадке головы, прямоте взгляда, в упрямом подбородке. Екатерина всерьез взялась за ее обучение — острый, неутомимый ум Елизаветы никогда не удовольствуется тем скромным образованием, которое уготовано для девочек. Она любит все новое и, как брат, воспитывается скорее в новой вере, чем в старой. Если бы Гардинер знал, до какой степени они охвачены духом реформы, то пришел бы в ужас и наверняка измыслил бы какой-нибудь грязный план, чтобы положить этому конец.

Юный пес Екатерины запрыгивает к Елизавете на колени; та, не глядя, спихивает его на пол. Эту девочку не соблазнить хорошенькой мордочкой и умильными глазами. Екатерина похлопывает по коленям, и пес запрыгивает к ней на руки.

* * *

Юдалл начинает декламировать, и все умолкают. Хьюик читал отрывки из ранних черновиков вступления — обычные строки о том, как веселье окрыляет дух, — но не знает содержания пьесы: Юдалл хранил ее в тайне.

Автор описывает Ральфа Ройстера Дойстера как человека, который влюбляется в каждую встречную женщину; дамы смеются. Наконец появляется сам герой в изысканном парчовом наряде; его берет увенчан страусиным пером размером с лошадиный хвост.

— Это же Томас Сеймур! — восклицает Анна, сестра Екатерины, и молоденькие фрейлины хихикают.

— Только посмотрите на это перо! — взвизгивает одна из них.

Хьюик бросает взгляд на Екатерину. Та улыбается, стиснув зубы, к щекам приливает сердитый румянец.

Актер красуется, взмахивая руками, смотрит в зеркало и разглагольствует о намерении приударить за богатенькой вдовой. Появляется предмет его страсти, госпожа Кастенс — хорошенький юноша в красном парике, красном платье и с нарумяненными щеками. Это, несомненно, намек на Екатерину, ведь красный — ее цвет, и все пажи королевы носят алые ливреи.

— А ваш любовник — нахал! — шепчет Екатерина, приподняв брови.

Хьюик рад, что она воспринимает происходящее с юмором, однако зол на Юдалла. Как он посмел? Ведь ему известны обстоятельства!.. Впрочем, может, и нет. О романе Сеймура и Екатерины ходили слухи, однако никто не знал наверняка. Насколько сильно Екатерина влюблена, известно лишь Хьюику, и даже ее сестра ни о чем не догадывается.

Тем временем Ройстер Дойстер волочится за госпожой Кастенс. Та уже помолвлена с одним богатым купцом по имени Гэвин Гудлак, который сейчас как раз находится за границей.

Хьюик снова бросает взгляд на Екатерину. Она смотрит представление с неестественной улыбкой, нервно постукивая ногой по полу. Каково это, когда твою тайну выставляют напоказ перед всем двором?.. Наверняка Екатерина думает, что это он разболтал Юдаллу секрет. Мысль о том, чтобы вновь потерять ее доверие, невыносима, поэтому Хьюик сжимает ее ладонь и шепчет:

— Кит, я не знал.

— Такие вещи неизбежно становятся достоянием общественности. Король знал достаточно, чтобы отослать его прочь, при дворе ходило немало слухов. Я верю вам, Хьюик.

Юдалл превратил самые драгоценные и болезненные воспоминания Екатерины в фарс перед всем двором, и шутка эта весьма опасна. Если узнает король… Сердце Хьюика сжимается от страха, и все же он восхищен дерзостью Юдалла. Будь здесь Томас Сеймур, он вздернул бы драматурга на дереве. Впрочем, ни Томаса, ни его старшего брата сейчас нет, равно как и — слава Богу! — короля. Король не нашел бы в этой пьесе ничего смешного — ведь его открыто выставили рогоносцем. Впрочем, даже Юдалл не рискнул бы разыграть такую пьесу при нем.

* * *

Вечер тянется мучительно долго. Екатерина наблюдает, как Ройстер Дойстер роет себе яму.

— Она влюблена, но не решается признаться! — восклицает он.

Хьюик наклоняется к Екатерине.

— Как жаль, что я не знал, о чем пьеса! Я бы этого не допустил.

— Он всего лишь хотел нас посмешить, — отвечает Екатерина, по-прежнему улыбаясь неестественной улыбкой.

— Юдалл высмеивает Сеймура, не вас — всегда терпеть его не мог, не знаю почему. Должно быть, какая-то старая история.

Актер, изображающий возлюбленную героя, рассказывает о своей беде, понизив голос, чтобы привлечь внимание зрителей. С нарумяненными щеками, вытаращенными глазами и в чересчур длинном платье на откровенно мужском торсе он выглядит совершенно нелепо.

— Невинны помыслы мои! За что такие подозренья? — шепелявит он.