Гамбит Королевы

Дот подбрасывает огромное полено в камин и ворошит угли кочергой. Огонь тут же разгорается и лижет полено своими длинными языками.

— Мне придется рассказать королеве.

Маргарита молчит, углубившись в религиозную книгу; романы она больше не читает. В комнате невыносимо тихо, слышится лишь потрескивание дров да хриплое дыхание больной. Взяв платок, Дот выскальзывает за дверь.

* * *

Екатерина читает вслух своим фрейлинам. Заметив бледную, как смерть, Дот, она прерывает чтение и уходит в личные покои, сделав знак следовать за ней.

— В чем дело? — спрашивает Екатерина, закрыв дверь. Дот молча протягивает испачканный кровью платок. — Господи помилуй! — выдыхает Екатерина, прижав руку к груди. — Маргарита?..

Дот кивает, не в силах произнести ни слова.

— Этого-то я и боялась… Этого-то я и боялась… — повторяет Екатерина, будто у нее тоже не осталось слов.

Целую вечность они стоят без движения, а потом Екатерина раскрывает объятия, и Дот бросается к ней на грудь с громким плачем. Она не плакса, однако сейчас не может остановиться — видно, выплакивает весь отпущенный ей запас слез. Екатерина гладит ее по голове.

Наконец Дот высвобождается из объятий и утирается передником, размазывая сажу, которой накрасила глаза по наущению Бетти, знающей немало способов прихорошиться для привлечения мужчин. Екатерина вытирает лицо Дот влажной тряпкой из умывального таза; та пахнет плесенью, и Дот вспоминает, что забыла ее прокипятить.

— Она так и не оправилась после… — Екатерина не заканчивает фразу, потому что обе и так понимают, о чем речь. Мергатройд мертв уже десяток лет, однако след, который он оставил в их жизни, никогда не изгладится. — Будь он проклят.

Они садятся на скамейку у окна. Снаружи щебечут птицы, свившие гнезда под карнизом.

— Я часто гадала, почему это оказалось для Мег таким большим потрясением. Может, потому что она была слишком юной? Как думаешь, Дот?

Тайна Маргариты тяжелым молотом обрушивается на голову Дот, так что становится нечем дышать. И к чему было хранить ее столько лет?

— Тогда кое-что произошло…

— Что?

— Я поклялась Мег, что не расскажу!

— Сейчас не время для тайн, Дот.

Секрет столько лет жил у нее в груди, что теперь она с трудом находит слова.

— Он… Он обошелся с ней грубо… Он… изнасиловал ее.

Екатерина в ужасе закрывает рот руками; Дот еще никогда не видела ее настолько потрясенной.

— Я ее не уберегла!.. Не уберегла, Дот!.. — восклицает Екатерина, ломая руки. — Ты должна была мне рассказать!

— Я обещала Маргарите.

— Обещала… Ах, Дот, твоя верность безупречна! — вздыхает Екатерина. После тяжелого молчания она произносит с болью в голосе: — Я думала, мне удалось ее защитить. Все эти годы я верила, что спасла Маргариту, отдавшись ему… что спасла вас обеих…

— Меня он не тронул, хоть это и слабое утешение.

— Этим ты обязана своему низкому происхождению, Дот. Хоть какая-то от него польза! — с горечью восклицает Екатерина. — Если бы этого негодяя не повесили, я разыскала бы его и своими руками разорвала бы на части!

В соседней комнате весело смеются, со двора доносится цокот копыт. Мир продолжает жить как ни в чем не бывало, а Дот думает лишь о Маргарите, чья жизнь утекает по капле с мучительным кашлем.

— Некоторым суждено недолго пробыть на этой земле, — печально произносит Екатерина. — Ее призывает Господь. Надеюсь, на этот раз все будет быстрее, чем…

Наверное, она думает о лорде Латимере, который месяцами умирал в страшных муках. Не сознавая, что делает, Дот берет королеву за руку и осторожно разгибает ее стиснутые пальцы. Екатерина смотрит ей в глаза с молчаливой признательностью.

— Дот, ты всегда заботилась о Мег — была ей настоящей подругой! Оставайся с ней, не покидай ее. Я буду приходить, как смогу, но ты же понимаешь — я несвободна.

Екатерина имеет в виду, что должна подчиняться королю и он важнее Маргариты. Король важнее всего — так устроен мир, нравится тебе или нет.

* * *

Порой, проснувшись среди ночи, Дот видит, как Екатерина, в белой ночной сорочке похожая на привидение, сидит на краешке кровати Маргариты и тихонько поет ей колыбельные или стоит на коленях и молится.

Маргарита угасает — теряет лепестки один за другим, и чудится, что она уже не здесь, а где-то в ином мире; Дот надеется, что в лучшем. Она то бессвязно лепечет об ангелах, то успокаивается до очередного приступа кашля, выворачивающего ее наизнанку, а иногда хватает Дот за руку и шепчет: «Мне страшно, Дот, я боюсь умирать!» Дот гладит ее по руке и гадает: будет ли толк от молитв, чтения Библии и разговоров о вере, когда настанет час?..

Она все время находится рядом с Маргаритой — моет ее, кормит, поит лекарствами, как в свое время Екатерина лорда Латимера. Каждый день приходит доктор Хьюик; по его словам, Маргариту не спасти, и микстуры могут лишь уменьшить боль. Впрочем, это было понятно еще тогда, когда Дот заметила пятна крови на ее платке.

Елизаветы нет, хотя Екатерина ей писала. В ответ та прислала из Эшриджа письмо, которое Маргарита постоянно перечитывает. Дот тоже прочла — ничего существенного, одни банальности.