Гамбит Королевы

— Нет, сестренка, механизм запущен, и его уже не остановить, — с горечью говорит Екатерина. Пожалуй, она поспешила возблагодарить Господа за освобождение Анны Аскью своей книгой. Возможно, Господь колеблется, как и король…

Поймав себя на этих мыслях, Екатерина встряхивает головой. Сейчас особенно важно не терять веры.

— Но ведь… — растерянно начинает Анна и потом обрывает сама себя. В глазах у нее плещется ужас.

— Она не отступится. В каком-то смысле она, наоборот, спешит приблизить конец, чтобы поскорее встретиться с Господом. Я отправила к ней свою девушку с теплыми вещами и провизией, чтобы скрасить ее последние дни.

— Кит, это же безумие! — в ужасе вскрикивает Уильям.

— Не волнуйся, Дот умеет быть незаметной. Она тихонько передаст посылку служанке Аскью.

Повисает тягостное молчание. В голове у Екатерины вихрем проносятся мысли о жутком костре, на котором предстоит сгореть Анне Аскью, о короле, о том, как повести разговор, как незаметно внушить ему свои идеи… Она уже видит, как влюбленный король становится послушным воском в ее руках и принимает ее представления о будущем — будущем, в котором все они будут в безопасности. Однако сейчас безопасность — недоступная роскошь.

— Еще я отправила ей мешочек с селитрой.

Как-то раз в конце одного из своих маскарадных представлений Юдалл устроил изощренный фейерверк, до смерти перепугав грохотом всех дам. После он рассказал Екатерине, как делаются ракеты, и показал, как порох взрывается при контакте с огнем: положил на пол небольшую горстку черного порошка и зажег шнур; когда огонь добрался до пороха, раздался оглушительный взрыв, и комната наполнилась запахом серы. Вспомнив сегодня об этом представлении, Екатерина отправилась с Дот в город, купила мешочек селитры, спрятала его в корзинке с припасами и объяснила, что Анна Аскью должна привязать этот мешочек к поясу, когда отправится на костер, чтобы поскорее прекратить свои мучения.

— Значит, скоро она окажется в раю, — говорит Анна, пытаясь, по своему обыкновению, найти хоть что-то хорошее в этом мрачном деле.

— Если кто и заслуживает туда попасть, так это она, — подхватывает Уильям.

Тем не менее всех троих не покидают жуткие мысли о палящем пламени костра.

— Мне нужна твоя помощь, Уилл, — говорит Екатерина. — У меня есть бумаги, которые требуется очень хорошо спрятать.

— Что за бумаги?

— Кое-какие мои личные записи. Я опасаюсь, что некоторые высказанные в них мысли могут…

— Считай, что все уже сделано, сестра, — перебивает Уильям. — Скажи, где они лежат, и я их заберу. Даже ты не будешь знать, где они спрятаны.

Просить о том, чтобы Уильям их сжег, у Екатерины не хватает духу.

* * *

Дот выскальзывает из дворца через кухонную калитку. По дороге ей встречается Уильям Сэвидж. Несколько месяцев его не было при дворе, и за это время он переменился: похудел, побледнел, под глазами залегли тени.

Уильям пытается ее остановить, однако Дот даже не смотрит в его сторону.

— Дот, точка моя, пятнышко мое! Поговори со мной, пожалуйста!..

Сердце екает. Перед глазами проносятся дорогие образы и чувства — завитки волос на затылке Уильяма, запах его кожи, — однако Дот привычно отгоняет их, как делала уже не раз за прошедшие месяцы. Это он пятнышко — темное пятно на горизонте ее жизни. Поэтому Дот, не глядя, проходит мимо.

У нее есть дела поважнее: королева поручила ей секретную миссию. Дот несет корзинку, укрытую чистым платком; внутри одеяло и съестные припасы, в том числе пирог, причем непростой: в тесто запечен мешочек с порохом. Миссия Дот — доставить Анне Аскью избавление от страданий: порох поможет бедняжке мгновенно отправиться на небеса. Екатерина сказала, что Дот должна передать корзинку инкогнито: это значит, что ей надо скрыть свою личность и ничем не выдать связи с королевой. Дот уже придумала, как назовется, если ее спросят. «Я Нелли Дент, хочу поддержать заключенную из христианского милосердия», — проговорила она вслух несколько раз, чтобы привыкнуть к новому имени. Екатерина объяснила, что многие люди из жалости к заключенным носят им передачки, поэтому Дот, скорее всего, даже ни о чем не спросят.

* * *

Уильям идет за ней по пятам. Дот останавливается и решительно заявляет:

— Я тебе не точка, Уильям, потому что точка — ничтожный знак, а я не ничтожество. Пусть я низкого происхождения, но это не значит, что я никто!

Несмотря на гордые слова, Дот чувствует, как внутри кто-то будто задул свечу.

— Дот, позволь мне объяснить! — умоляет Уильям, протягивая руки.

Она резко отстраняется.

— Нет, Уильям, у меня важное дело.

Лицо у него такое несчастное, что Дот почти готова сдаться, однако скрепя сердце проходит мимо, бросив напоследок:

— Прощай, Уильям!

* * *

Покинув дворец, Дот спешит к реке. Паромщик помогает ей войти в лодку, которая опасно кренится при каждом шаге. Усевшись на скамейку, Дот разглаживает юбки и ставит корзинку на дно, крепко сжимая ручку.

— Куда плывем?

— В Тауэр.

Паромщик присвистывает.

— Говорят, там пытали на дыбе эту бедную женщину.