Гамбит Королевы

— В пироге спрятан мешочек селитры, — шепотом сообщает Дот.

Женщина в недоумении склоняет голову набок и потирает лоб.

— Пусть привяжет его к поясу, когда придет час. Это избавит ее от страданий.

Кивнув, женщина разворачивается, чтобы уйти, и тут в саду появляются четверо мужчин. Судя по богатой одежде и белоснежным чулкам, двое из них — благородные господа, а еще двое, видимо, пажи. Лица господ Дот знакомы — она видела их при дворе. По цвету одежды можно было бы определить, к какому роду они принадлежат, да только Дот никак не запомнит эту науку.

Она приседает в глубоком реверансе, а служанка Анны Аскью даже не склоняет головы. Господа преграждают ей путь, как голодные злые псы; один из пажей выхватывает корзинку и передает своему хозяину.

— Ты принесла это для госпожи Аскью? — спрашивает господин с корзинкой, обращаясь к Дот. Его ржаво-рыжая борода торчит вперед, словно причал на реке; на шее красуется воротник из какого-то пятнистого меха — совершенно неуместный в такую погоду, но, очевидно, подчеркивающий важность владельца. Корзинку господин держит на вытянутой руке, будто она полна крыс, змей или других опасных тварей.

— Да, милорд, — отвечает Дот, присев и не поднимая головы. Внутри все сжалось от ужаса, и на корзинку она старается не смотреть, чтобы они ничего не заподозрили. — Я принесла кое-какие припасы, чтобы облегчить ее участь перед… — Дот не заканчивает фразы, потому что все и так прекрасно понимают: скоро Анну Аскью протащат по всему городу на костер в Смитфилде.

— Встань! — приказывает господин, и Дот вскакивает.

Время замедлилось, и она с поразительной ясностью отмечает самые незначительные мелочи: крошечные бубенчики, пришитые к воротнику бородатого господина; ярко-зеленую атласную подбивку его платья; кусочек пищи, застрявший у него между зубов; обманчивую доброту его глаз; рыжие волосы, торчащие из носа; то, как он шмыгает и перебирает пальцами по рукояти меча; зеленое пятно травяного сока на белых туфлях его спутника — тот держится поодаль вместе с пажами, но прислушивается к разговору, навострив большие уши с длинными, будто специально растянутыми мочками.

— Подними голову.

Дот повинуется. С неприятной усмешкой бородатый господин заявляет:

— Я видел тебя при дворе!

По его глазам Дот понимает, что он лихорадочно перебирает варианты, пытаясь понять, кому она служит.

— Кто тебя послал?

— Друг.

— Не пытайся меня одурачить, глупая девчонка! Имя!

Брызги слюны оседают на щеке Дот, а она не решается и пальцем шевельнуть, чтобы утереться.

— Н-нелли Дент… Меня зовут Нелли Д-дент…

— На что мне твое имя, дуреха? До тебя мне дела нет! Говори, кто тебя послал! — выкрикивает господин и больно хватает ее за запястье.

Стараясь ничем не выдать боли, Дот отчаянно ищет подходящий ответ. Что сейчас сказала бы Екатерина? Наверняка придумала бы, как обернуть расспросы против него самого. Заявила бы: «Я королева и не обязана перед вами отчитываться!» — или поставила бы его на место цитатой из Библии. Однако Дот не отвертеться от ответа, и он должен быть достаточно правдоподобным — нельзя выдать Екатерину.

— Миледи Хартфорд! — наконец выпаливает Дот, и лицо бородатого господина расплывается в довольной улыбке.

— Значит, ты служишь Анне Стэнхоуп! Так-то лучше, правда, Нелли? — Он отпускает ее и отдает корзинку. — А теперь будь хорошей девочкой и покажи, что внутри.

Дот ставит корзинку, откидывает платок и, не торопясь, вынимает содержимое: баночку айвового желе, две буханки хлеба, пудинг, мешочек соли, кусок сахара, пирог, теплое одеяло, две льняные сорочки, кусок мыла и горшочек крема от ушибов из арники. Все предметы она аккуратно раскладывает на мощеной дорожке. Бородатый господин смотрит, скрестив руки на груди. Вдруг он приказывает пажу:

— Подай-ка!

Дот окатывает волной леденящего ужаса: она как раз достала пирог с селитрой. Не подавая виду, она продолжает разбирать корзинку. Паж наклоняется за пирогом, однако господин окрикивает:

— Да не пирог, идиот! Сахар!

Получив кусок сахара, бородатый господин с удовольствием сгрызает его и слизывает сладкие кристаллики, приставшие к губам. После этого все четверо уходят, а Дот без сил падает на скамейку. Немного отдышавшись, она принимается укладывать вещи обратно в корзинку. Служанка ей помогает, а потом молча удаляется в башню, коротко кивнув на прощание. Улыбаться она, видно, разучилась.

Дот с тяжелым сердцем думает о своей лжи. Да, она не любит Стэнхоуп за то, что та двуличная, злобная, плохо относится к Екатерине и отвратительно обращается со своей служанкой, однако сегодня Дот причинила ей большой вред — не нарочно, просто имя миледи Хартфорд первым пришло ей в голову. И это настоящая ложь, а не безобидное маленькое вранье во благо, — большая черная ложь, которая запачкала их обеих. Противно, что она так легко соскользнула с языка, но сказанного не воротишь. Теперь остается только гадать, каких страшных дел ложь наделает во дворце, и при мысли об этом кровь стынет у Дот в жилах.

Уайтхолльский дворец, Лондон, июль 1546 года