Гамбит Королевы

— Если кто-нибудь попросит что-нибудь мне передать — книгу, письмо, что угодно, — не бери.

Дот кивает. Голову сдавливает, как обручем, — а Екатерина улыбается! Откуда у нее силы на эти улыбки…

— Занимайся своими делами, словно ничего не произошло. Давай-ка, улыбнись, Дот!

Дот, с трудом изобразив на лице улыбку, принимается собирать грязное белье.

— Молодец!

* * *

В общей комнате царит тишина, только поскрипывает корзина с бельем, которую несет Дот. Она уже подходит к двери, как вдруг в покои с поклоном торопливо входит слуга. Он пришел за Анной.

— Кто меня зовет? — спрашивает та с дрожью в голосе.

— Лорд-канцлер хочет поговорить с вами, миледи.

— Ризли… — шепчет Анна, мертвенно побледнев. Остальные дамы провожают ее испуганными взглядами.

Дот уже знает, что именно с Ризли повстречалась в Тауэре. Вспоминается, как он грыз сахар и сахарные песчинки застряли у него в бороде. Ложь, сказанная в тот день, разъедает внутренности, как кислота.

— Дот, ты что творишь! — восклицает Лиззи Тирвитт, и Дот, очнувшись от мрачных размышлений, видит, что корзина на полу, а вокруг рассыпано грязное белье.

— Прошу прощения! — вскрикивает она и торопливо подбирает белье.

— Соберись!

Бросив корзину в прачечной, Дот убегает, не задержавшись поболтать, как обычно, — ей страшно находиться вдали от испуганно затихших покоев королевы.

Некоторое время спустя возвращается Анна, белая, как полотно, и напуганная до смерти. Она в нервном возбуждении мечется по комнате, ломая руки, и бормочет:

— Где же моя Библия?.. Где Псалтырь?.. Где сестра?..

Когда приходит Екатерина, Анна вцепляется в нее, как утопающая. Следующей вызывают Лиззи Тирвитт, и страх в воздухе сгущается. Все в ужасе подскакивают от малейшего скрипа. Анна, уставившись перед собой невидящим взглядом, теребит кисточку пояса, и только Екатерина спокойно читает в дальнем углу комнаты, будто ничего не произошло. Дот, не зная, куда деваться, делает вид, что увлечена штопкой совершенно целого чулка.

Вернувшись, Лиззи с порога заявляет:

— Здесь так душно! Не представляю, как вы это терпите! — И, разыскивая веер, все повторяет: — Не представляю, не представляю…

Потом вызывают Анну Стэнхоуп. Если она и напугана, то ничем этого не выдает и спокойно удаляется вслед за слугой, словно на прогулку. Двуличие двуличием, однако в смелости ей не откажешь. Нечаянно уколов палец иглой, Дот тихонько вскрикивает. Ее душит страх: а вдруг из-за той лжи Стэнхоуп отправят на костер, как Анну Аскью?..

Пососав ранку, Дот пытается вставить нитку в иголку, но не попадает в ушко. Мысли вертятся вокруг Анны Аскью, сгоревшей на костре. Интересно, помог ли ей порох?.. Никто не говорит о казни — все происходит в другом мире, а здесь остается только сидеть и гадать.

* * *

Полчаса спустя Стэнхоуп возвращается — как всегда самодовольная, будто ничего и не произошло. Может, правда?.. Она подходит к Екатерине и что-то шепчет на ухо. Та спокойно кивает и продолжает чтение, а Стэнхоуп устраивается с колодой карт в оконной нише и принимается раскладывать пасьянс. Дот внимательно следит за тем, как ловко она переворачивает карты, и пытается уловить малейшие признаки волнения, однако Стэнхоуп совершенно невозмутима, и Дот немного успокаивается. Если бы ложь, сказанная в Тауэре, привела к страшным последствиям, Стэнхоуп уж наверняка выдала бы свою тревогу; даже если Ризли и накричал на нее за передачку для Анны Аскью, она не подает виду.

Одну за другой вызывают остальных фрейлин; все они возвращаются перепуганные, а Стэнхоуп все раскладывает пасьянс, не поднимая головы. Потом ее подзывает к себе Екатерина; после короткого разговора Стэнхоуп собирает оставшиеся в комнате книги и передает другим фрейлинам, которые торопливо прячут их под юбками и чепцами.

— Даже стихи Уайетта[56]? Их-то зачем? — удивляется Лиззи Тирвитт, получив от Стэнхоуп пачку листов.

— На полях может быть написано что-нибудь сомнительное. Лучше перестраховаться.

Кивнув, Лиззи прячет бумаги в корсаж, и дамы одна за другой уходят, унося с собой контрабанду. Дот в этом не участвует. Интересно, знает ли кто-нибудь о книгах, тайком принесенных от Уильяма Сэвиджа?.. Она словно вернулась в детство и совсем не понимает, что происходит в мире взрослых.

* * *

Проходит несколько дней. По-прежнему стоит невыносимая жара, и теперь, когда книг не осталось, дамы растерянно сидят без дела, забросив даже рукоделие. Они через силу ходят обедать и ужинать, а большую часть дня проводят в тишине, как безмолвные призраки. Посетителей по-прежнему нет. Обычно фрейлин королевы навещают мужья и родственники — сыграть партию в карты, послушать музыку, — однако в последнее время никто не заходит. Хьюика отослали в Эшридж — лечить якобы заболевшую Елизавету; Хартфорд и Лайл отбыли во Францию, а Эссекс, брат королевы, — на границу с Шотландией.