Гамбит Королевы

Еще она думает об Уильяме Сэвидже — гадает, как бы все было, обернись дело иначе, и пытается представить себе его жену. Интересно, есть ли у них дети — маленькие Сэвиджи, которых Дот была бы счастлива нарожать сама?.. Она всегда знала, что не сможет выйти замуж за Уильяма, однако это не мешало мечтать. Одно время Дот ненавидела его и еще больше его жену, но теперь все прошло, и она рада, что Уильям есть где-то на земле. Она простила его, и на душе стало легче. То, что он ее искал, дает крошечную надежду: о Дот не забыли, тоненькая ниточка еще связывает ее с внешним миром.

Очень часто Дот думает о королеве — представляет, как та стоит на коленях в уайтхолльских покоях и молится о благополучном возвращении своей верной служанки. Да только что если королева уже не во дворце, а в тюрьме, в ожидании приговора? Ее, конечно, отправят не сюда, а в Тауэр, где обитают призраки Нан Болин и Екатерины Говард. Однако об этом Дот старается не думать; королева слишком умна, чтобы такое допустить. Правда, король непредсказуем и может перемениться в мгновение ока. В нем как будто обитают два разных человека: один похотливый, другой злобный, и оба наводят страх на окружающих.

Часами Дот сидит и вот так размышляет, теребя зашитый в подол серебряный пенни, который много лет назад дала ей мать.

10

Дворец Оутлендс, Суррей, сентябрь 1546 года

Золотая брошь, инкрустированная тридцатью бриллиантами, двенадцатью жемчужинами и огромным гранатом размером с яйцо малиновки; пара черных рукавов из кроличьего меха; комплект из четырех серебряных браслетов с сапфирами; голубятня с шестью парами горлиц; двадцать ярдов пурпурного бархата; механические часы с гравировкой «Любовь не знает времени»; редкий чисто белый сапсан; ошейник из алой кожи с драгоценными камнями для Рига; олений бок; двенадцать дюжин мелкого жемчуга для вышивания платьев и головных уборов; свора борзых; пять ночных сорочек из тончайшего шелка; белая мармозетка по имени Вирсавия в пару к Франциску. Гроза миновала, жизнь идет своим чередом, и король, обезумев от любви, заваливает Екатерину подарками, как до свадьбы. Для нее все эти дары имеют единственную ценность: они значат, что опасность позади.

В покоях королевы опять людно; не хватает только Дот, и Екатерина уже не верит, что та найдется. Ко двору вернулись Уильям Парр, Хартфорд и Дадли; реформаторы снова в милости. Судьба Ризли после неудачной попытки арестовать Екатерину висит на волоске. Казни лордов-канцлеров не редкость, поэтому его приближенные поджали хвосты и настороженно выжидают, готовые в любой момент перебежать на другую сторону. Гардинер где-то притаился; реформаторы торжествуют.

Уильям Парр устроил для французского посла роскошный прием и сопроводил его в Хэмптон-Корт, откуда навстречу выехал король в сопровождении двух сотен всадников. Екатерина шутит: если брат еще хоть капельку распухнет от гордости, то не пролезет в ворота Уайтхолла.

Когда король принимал французского посла, Екатерина сидела рядом в пышных одеждах из золотой парчи и пурпурного бархата, с ног до головы увешанная украшениями, — идеальная жена. Как будто не было ни приказа об аресте, ни отряда из двадцати стражников во главе с Ризли, ни пугающих мыслей о холодной стали меча и горячих языках пламени. Все это словно стерлось из памяти, и Парры вновь греются в лучах королевской милости. Генрих даже поручил заботам Екатерины принца Эдуарда, а это большая честь. Тем не менее в глубине души она по-прежнему боится, хотя король давно не был в таком прекрасном расположении духа и в последнее время даже не поднимает вопрос о бесплодии жены.

Его занимает другое — он раздувается от самодовольства по поводу мирного договора с Францией. Завоевав Булонь, Англия вновь очутилась в центре европейской политики, однако необходимость удерживать город дорого обходится казне, поэтому новый договор возвращает Булонь обратно в обмен на цену столь высокую, что Франция будет выплачивать ее вечно. Генриху это доставляет большое удовольствие; в шахматных терминах можно сказать, что он взял французского ферзя.

Екатерина держит свое мнение по любым вопросам при себе, говорит, только когда к ней обращаются, и во всем подчиняется мужу; скажи он, что небо зеленое, она бы согласилась. Она ни о чем не просит — ни пригласить Елизавету ко двору, ни расследовать пропажу Дот (хотя та не пропала бы, помешай король гардинеровской охоте на ведьм, и в душе Екатерина кипит от гнева). Ей удается играть роль преданной жены и ничем не выдавать своих истинных чувств. Она читает лекарственные справочники и скучные книги, а сама ничего не пишет — только думает иногда о своих «Причитаниях грешницы», которые покрываются плесенью в неизвестном тайнике. Вспоминая о том, с какой горячностью приветствовала идеи реформации, Екатерина чувствует горечь утраты, однако сейчас ее главная задача — выжить и защитить всех своих близких, хотя Дот, видно, уже не спасти.

Ньюгейтская тюрьма, Лондон, сентябрь 1546 года