Ступай в монастырь. Зачем плодить грешников? Я такое могу про себя рассказать, что лучше б мать меня вовсе не рожала. Я честен перед тобой, и знай, что я горд, тщеславен, мстителен. В моём арсенале больше преступлений, чем мыслей, чтобы их обдумать, воображения, чтобы их подготовить, времени, чтобы реализовать. Зачем же таким, как я, ползать по земле и коптить небо? Мы все подлецы. Не верь никому. И ступай в монастырь… Кстати, где ваш отец?
У себя, милорд.
Заприте его, чтобы он не кривлялся на людях. И прощайте.
О, помоги ему, Милосердное Небо!
Если соберёшься замуж, захвати в приданое моё проклятие: будь ты целомудренна, как лёд, и чиста, как снег, всё равно клевета тебя догонит. Ступай, ступай в монастырь! А если уж тебе не терпится под венец, иди за дурака. Потому что умные знают, каких монстров вы из них лепите. В монастырь, да живо! И прощай навек.
Силы небесные, вразумите его!
Как вы любите перекрашиваться! Бог дал вам одно лицо, вы ж рисуете другое. Ваша походка — то болтанка, то иноходь. Вы сюсюкаете и даёте клички божьим тварям, а своё беспутство выдаёте за наивность. С меня довольно, я от этого уже спятил. И обещаю вам, что больше здесь браков не будет. Те, кто уже женаты, пусть живут… Кроме одного, конечно. А прочие все умрут в безбрачии. Уходи в монастырь!
О, сколь кристальный разум помрачён!..
Цвет нации и роза государства
Прекраснейшего, и зерцало моды,
Меч воина, философа язык,
Надежда рыцарства, опора для дворянства
И образец изящества… Как низко
Он пал в своём безумии… А я,
Несчастнейшая женщина земная,
Отпившая из царственного кубка
Его обетов, я глотаю ныне
Помои сумасшествия его…
Чтó этот голос, некогда чистейший?..
Надтреснутого колокола звук,
Который только рвёт и слух, и душу.
И этот облик юности цветущей,
Подрубленный безумием, — как горько
И как невыносимо это видеть,
И сравнивать — что было и что стало!..
Любовь?.. Не думаю. Он говорил
Хотя и сбивчиво, но не бессвязно.
Безумием тут даже и не пахнет…
Нет, тут другое… Что-то, что однажды
В нём крепко угнездилось и уже
Высиживает яйца. Я боюсь,
Что птенчики для нас опасны будут…
Ну, значит, вот что мы предпримем… Пусть
Он в Англию поедет. Англичане
Нам задолжали дань, а это случай
Её потребовать. Весьма возможно,
Что новые моря его проветрят,
И то, что ум гнетёт и губит душу,
Развеется само собой. Ну, как
Мой план?..
Милорд, ваш план прекрасен!
Однако я по-прежнему уверен,
Что корень зла в отверженной любви…
Ну что ж, Офелия, мы избавляем
Тебя от повторения всего,
Что слышали и сами… Да, милорд,
Ваш план великолепен. Соглашусь,
И с тем, что промедление опасно…
Однако ж если соблаговолите,
Пусть королева-мать наедине
Поговорит с ним после представленья
И напрямую выспросит причину
Его печали. С вашего согласья
Я спрячусь там и тоже всё услышу.
А если уж и это не поможет
Узнать всю подноготную, тогда
Вы будете вольны его отправить,
Хоть в Англию, хоть и поближе.
Да,
Пусть будет так. Безумье первых лиц,
По крайней мере, требует участья.[28]
Сцена 4
И читайте, как я вас учил. Слова должны подпрыгивать на языке. В вашей манере орать во всю глотку, но если б это было нужно, я вручил бы мои стихи уличному зазывале. И не надо рубить руками воздух. Мягче, легче… Даже в буре, даже в вихре страстей вы должны знать меру. Без этого нет пластики. Мне оскорбительно слышать, как ражий детина в парике рвёт душу в лохмотья. Видимо, он хочет оглушить партер, но большинство в партере глухо ко всему, кроме дурацкой пантомимы или ослиного ора. О, как я когда-то мечтал, чтобы этого парня высекли! Ничего другого не заслуживает тот, кто способен переиродить самого Ирода. Играйте с достоинством, прошу вас.
За это, ваша честь, я ручаюсь.
Но и не робейте. Ваш режиссёр — ваш здравый смысл. Не насилуйте природу: слово должно опираться на действие, а действие на слово. Любое излишество вредит театру, ведь цель театра — зеркало. Добродетель должна себя узнать, порок — ужаснуться себе, а век, каким бы он ни был, — запечатлеться. Если не дожать, или, напротив, пережать, — можно ублажить толпу невежд, но огорчить именно того, чьё мнение важнее всей этой публики. Я видел актёров, которых носили на руках, а меж тем речи их и движенья, да простит меня Господь, не как у христиан, не как у язычников, ни вообще — как у людей… Они пыжились, выли и так отвратно подражали всему человеческому, точно сами созданы отнюдь не Творцом.
Смею надеяться, что до известной степени этот грех мы искупим.
Нет, искуплять, так целиком. И пусть комики говорят то, что написано. Они хохочут, чтобы заразить парочку самых тупых зрителей, а то, что в данном месте надо плакать, этих тщеславных дурней абсолютно не волнует. Это всё. Идите, вживайтесь.