Ганина падь

Лесная тропинка вилась хитрой змеей, выводя между белоствольных берез прямо на границу владений лешачихи. Максима Ивановича поблизости не было, он выступил навстречу, когда девушка снова оказалась под сенью хорошо знакомого леса. Услышав ответ невесты, леший просиял, будто внутри у него огонь зажегся, захохотал филином, потом сгреб Ольгу в медвежьи объятия (откуда у худого, как палка, старика такая сила?!).

– Вот так подарок! – воскликнул он, прижимая к себе узелок.

– А что там? – полюбопытствовала девушка, потирая ребра.

– Увидишь скоро, – засмеялся тот, выводя ее к деревне.

Встречать ее вышли Настасья Павловна и Лизавета с Игнатом, даже Федор с берега рукой помахал. А наутро леший привел девушку в самое сердце леса на широкую поляну, в центре которой зеленели полупрозрачные листочки маленькой, с ладонь, березки. Вот, значит, какой дар был от Оксаны Игнатьевны.

Лето давно перевалило за середину, в садах начали зреть краснобокие яблоки с желтые груши; на новый забор прилетали греться блестящие стрекозы с крыльями, похожими на пластинки слюды. Березка на поляне росла, забавно трепеща на ветру слишком крупными для тоненького ствола листьями. Лес гулко вздыхал и нашептывал ей сказки. Ольга тоже любила устроиться на границе реки и леса, облюбовав себе старый выворотень, и вслух читала привезенные с собой книги. Услышав ее голос, из реки показывались русалки, лесавки бурыми комками прикатывались со всего леса, а как-то раз даже косматый пущевик выглянул из бурелома. Федор тоже приходил послушать, усаживался в мягкую траву и затихал, греясь на солнце. Пару раз девушка приходила и замечала презабавную картину: на ее месте сидел сам утопленник и с выражением читал лесавкам «Сказку о царе Салтане». Голос у парня был глубоким, прочувствованным, а уж как интонации подбирал… Ольга сама заслушалась, остро жалея, что нельзя позвать его к ним в библиотеку. Не пойдет ведь. Еще давно Настасья Павловна говорила, что вся сила утопленника в реке его заключена, оттого-то и нет ему ходу к людям, не может он далеко отойти от воды. Не желая смущать чтеца, девушка как можно тише отступила обратно в лес.

Несколько раз Настасья Павловна отправляла девушку в соседнюю деревню отнести кому-то из домовых готовое снадобье. В первый момент она подивилась, что домовики заболеть ухитрились, но Прохор со смехом объяснил, что хвори их стороной обходят, а настои те хозяевам нужны. У одного в доме отец семейства запил. Вроде мужик рукастый и работящий, а как выпьет, так и остановиться не может. У второго беда с хозяйкой приключилась: деток хочет, а не получается завести. Мается женщина, да муж все мрачнее становится. Как тут не помочь, особенно если люди хорошие? Снадобья Ольга носила, а в один из дней утопленник за ней увязался, так и проводил до самого косогора, за которым Репьевка располагалась. По вечерам они часто сидели под ивами или гуляли возле реки. Ольга рассказывала о своей работе в библиотеке, пересказывала сюжеты книг и фильмов, а Федор говорил о том, как раньше была устроена жизнь в государстве Московском, как воевали, пировали, на охоту ездили. Слушая его, девушка понимала, что сам он и саблей помахать успел, и на пирах царских вина выпить. Да, весело жилось боярам в то время! Впрочем, и сам утопленник проявлял интерес к современной политике, географии, истории и даже технике. Особенно занимал его телефон. Парень долго и тщательно его рассматривал, вертел в руках, разве что на зуб не попробовал, все пытался понять, как он работает. Но когда телефон у него в руках зазвонил, разразившись гитарным соло, Федор отшвырнул его в сторону, девушку оттолкнул и сам отпрыгнул.

– А если бы оттуда пакость какая полезла? Уж больно дурным голосом орали! – оправдывался тот.

– Нет там никакой пакости, это обычный телефон, который ты чуть не разбил! – возмущалась Ольга.

Больше после того случая к телефону тот не притрагивался, но от звонков непременно вздрагивал и тянулся за кинжалом.

Как-то раз разговор зашел о кладах. Утопленник с заговорческим видом рассказывал о цветке папоротника, который распускался в ночь на Ивана Купалу и наделял человека способностью видеть зарытые в земле сокровища. По преданьям, чудесный цветок сторожила вся нечистая сила, и только очень храбрый человек мог отважиться войти в ночной лес чтобы добыть его.

– Это все красивые легенды, – со вздохом сказала Ольга. – Папоротник, к сожалению, цвести не умеет, поскольку это споровое растение. Да, не все сказки оказываются правдой.

Федор поначалу не верил, потом даже приуныл.

– Ну вот… А я еще отроком в лес убегал ночью, все цветок тот выискать пытался…

– Тебе так нужны были сокровища? – озадаченно спросила девушка.

– Нет, удаль потешить хотелось, – улыбнулся чему-то далекому утопленник. – Да и кто мог бы похвастаться, что чертей или русалок видел? Тогда все проще и легче казалось, а себя разве что не бессмертными мнили… Хотя и от клада бы не отказался.

– Это точно, – протянула Ольга, усаживаясь на берег. – Сюда я как раз за сокровищами приехала.

– Нашла? – мигом спросил тот.