Гардемарины, вперед!

В комнату вплыла Марта.

— Давно не виделись, — разочарованно проворчал Саша.

— О, господин Саша, — сказала Марта с неподражаемым акцентом, — меня присылаль к вам мой фатер Штосс. Он убедительно… да, так убедительно просиль пожаловать вас к себе. Он имеет сообщить вам что-то относительно интересующей вас особы.

— Анастасии?..

Марта улыбнулась, пожала пышными плечами: мол, может, да, а может, нет, — сами узнаете…

— Я еду с тобой, — решительно сказал Никита, и все трое вышли из комнаты.

Коляска довезла их до заведения Штосса.

Народу в зале почти не было. Поманив друзей за собой, Марта легко вбежала на второй этаж, толкнула дверь в номер, который когда-то снимал Саша.

На кровати сидел Лядащев.

— Василий Федорович! — воскликнул Саша. — Почему же Марта говорила?..

— Чтоб заманить тебя сюда, — мрачно сказал Никита.

— Вот именно. Когда я тебе нужен, ты всегда под рукой, — сказал Лядащев, — но когда ты нужен мне, тебя довольно трудно сыскать.

Саша с невинным видом пожал плечами.

— Это мой друг, Никита Оленев, — представил Саша, — а это… — он умолк на мгновенье, соображая, как отрекомендовать Лядащева.

— Твой друг Василий Лядащев, — подсказал Никита, на лице его было надменное выражение.

— К делу, господа, — серьезно сказал Лядащев. — Я знаю, что бумаги, похищенные из тайника Бестужева, находятся у вас. Их передала вам Анастасия Ягужинская.

— Господь с вами… с чего вы взяли? — воскликнул Саша с искренним изумлением, — Никаких бумаг нам Анастасия не передавала. Хотите на кресте присягну? Никита, подтверди! — Саша повернулся к Никите.

Никита и Лядащев с вызовом, как показалось Саше, смотрели друг на друга.

— Вперед, гардемарины, — тихо сказал Лядащев, — нас ждут великие дела! Неплохой пароль…

Никита сжал зубы, на скулах его заходили желваки.

— И что вы намерены делать с этими документами? — продолжал Лядащев. — Это очень серьезная политическаяигра. Вам не приходило в голову вернуть их Бестужеву?

— Василий Федорович, — умоляюще сказал Саша, — поверьте, вы ошибаетесь…

— Нам это приходило в голову, — твердо сказал Никита.

Лядащев удовлетворенно кивнул.

— То, что бумаги у вас, знаю не только я, но и Лесток. За каждым вашим шагом следят, и то, что вы спрятали Корсака у князя Черкасского, тоже не сегодя-завтра будет известно Лестоку… Вы «накрыты», как говорят в тайной канцелярии, и в какой-то момент можете просто исчезнуть…

Никита и Саша молчали. Ледящев встал, прошелся по комнате.

— Я понял: вы хотите сами отдать бумаги Бестужеву.

Что ж — это ваше право. Но будет лучше для дела, если вы встретитесь с вице-канцлером не в его канцелярии. Да вас туда и не допустят. Послезавтра в Петергофе большой маскарад. Там будет и Бестужев. Вот приглашения.

Лядащев протянул им билеты.

— А как мы узнаем Бестужева? — спросил Никита недоверчиво.

— Таких персон узнают в любом обличии. У него маска с огромным красным клювом, лиловый плащ. Он сам подойдет к вам.

— А как он нас узнает? — спросил Саша.

— Это не ваша забота. Сколько нужно костюмов: два, три?

— Три, — ответил Никита.

— Вот и договорились, — Лядащев удовлетворенно улыбнулся. — Да, Белов… Забыл сказать. Не езди больше в особняк на Фонтанной речке. Де Брильи вместе с мадемуазель Анастасией отбыли в Париж. А горящая свеча в пустом доме — отличная мишень.

Лицо Саши помертвело.

Алеша вылез из окна своей комнаты на галерею и, прижимаясь к стене, направился на половину «синих». Освещая поочередно окна, по анфиладе комнат двигалась свеча. Увлеченный ее движением, Алеша не заметил, как сзади неслышно отворилась дверь. На галерею вышли два гайдука, повременили немного, наблюдая за Алешей, потом стремительно бросились на него и заломили за спину руки. Алеша хотел крикнуть, но большая ладонь закрыла ему рот. Он дернулся, тогда второй гайдук ударил его коленкой в живот, и он, скорчившись, повис на руках верзилы…

Алешу бросили на пол в библиотеке. Он открыл глаза и прямо перед собой увидел большой портрет Петра I в мундире Преображенского полка.

— Кто это? — раздался голос.

Алеша покосился и увидел мужчину в дорогом халате.

— Должно быть, шпион, — сказал гайдук. — Высматривал что-то в окнах… тайно.

— Развяжите его, — приказал князь.

— Обыскать?

— Ваше сиятельство… — начал Алеша дрожащим голосом, но гайдук, обыскивая, так бесцеремонно вертел его, что он неожиданно для себя расхохотался, — щекотно же.

Рука гайдука полезла за пазуху и нащупала переданную Сашей бумагу. Алеша тут же вцепился в эту бесцеремонную руку зубами. Гайдук взвыл от боли и ударил Алешу головой об пол.

— Перестаньте его колотить, — с раздражением сказал князь, — Он совсем мальчишка. Откуда мне знакомо его лицо?

— Так больно же, ваше сиятельство. Он мне палец прокусил, — проворчал гайдук. — Еще улыбается… — Он отдал князю бумагу.

Алеша действительно улыбался. Минутная потеря сознания сняла с него стеснительность и как бы прояснила мозги.

Князь развернул сложенную вчетверо бумагу. На лице его появилось крайне удивленное выражение.

— Посадите его в кресло… дайте вина… это его подкрепит, — командовал князь, читая бумагу.

Те поспешно выполнили его приказание и удалились.