Гарики на все времена (Том 1)

16

Спутница, любовница и мать,

слушатель, болельщик, оппонент
бабе очень важно понимать,
кто она в мелькающий момент.

17

Прекрасен мир, где всякий час

любой при деле понемногу:
прогресс к обрыву катит нас,
а мы — мостим ему дорогу.

18

Судьба решается на небе

и выпадает нам, как рыбам:
она подкидывает жребий,
предоставляя шанс и выбор.

19

Предупредить нас хоть однажды,

что их на небе скука гложет,
толпа ушедших остро жаждет,
но, к сожалению, не может.

20

Пусты, сварливы, слепы, дерзки,

живем ползком или бегом —
свои черты ужасно мерзки,
когда встречаются в другом.

21

Я радуюсь, умножив свой доход,

страхующий от голода и холода;
бессребреник сегодня только тот,
кто ценит преимущественно золото.

22

От замаха сохнут руки,

от безделья разум спит,
гулко трескаются брюки
у неловких волокит.

23

Когда на всех, на всех, на всех

удушье мрака нападает,
на смену слез приходит смех
и нас, как смерть, освобождает.

24

Течет зима. Близ моря пусто.

Но вновь тепло придет в сады,
и миллионы нижних бюстов
повысят уровень воды.

25

Тонул в игре, эпикурействе,

любовях, книгах и труде,
но утопить себя в еврействе
решусь не раньше, чем в воде.

26

Есть во взрослении опасность:

по мере близости к старению
высоких помыслов прекрасность
ужасно склонна к ожирению.

27

Аскетом я б весь век провел,

но тайным страхом озабочен:
святого блесткий ореол
для комаров приманчив очень.

28

Годы, будущим сокрытые,

вижу пламенем объятыми;
волки, даже очень сытые,
не становятся ягнятами.

29

Поэты бытие хвалой венчают

с дописьменной еще эпохи древней;
дух песенности стены источают,
и тем они звучнее, чем тюремней.

30

Сегодня день истек в бесплодной,

пустой и мелкой суете,
и мерзкий серп луны холодной
зияет в мертвой пустоте.

31

Фортуна если жалует немилостью,

не жалуйся, печаль душе вредна,
и недруга встречай с невозмутимостью,
убийственной, как пуля из говна.

32

Медицины гуманные руки

увлеченно, любовно и плохо
по последнему слову науки
лечат нас до последнего вздоха.

33

Стяжательством и суетностью затхлой

измотанный, однажды выйдешь в ночь
и вздрогнешь от гармонии внезапной,
раскрывшейся тебе, чтобы помочь.

34

В реке времен, как в море — рыбы,

не зря безмолвствуют народы:
свобода — это страх и выбор,
ломает плечи груз свободы.

35

Когда средь общей тишины

ты монолог сопишь ученый,
услышь себя со стороны
и поумнеешь, огорченный.

36

Мы — необычные рабы,

мы быть собой не перестали,
есть упоение борьбы
в грызенье проволочной стали.

37

Вполне по справедливости сейчас

мы трудимся, воруем и живем:
режим паразитирует на нас,
а мы — паразитируем на нем.