Гарики на все времена (Том 1)

320

Мы по жизни поем и пляшем,

наслаждаясь до самой смерти,
а грешнее ангелов падших —
лишь раскаявшиеся черти.

321

Дух нации во мне почти отсутствовал.

Сторонник лишь духовного деления,
евреем я в тюрьме себя почувствовал
по духу своего сопротивления.

322

Путь из рабства мучительно сложен

из-за лет, когда зрелости ради
полежал на прохвостовом ложе
воспитания, школы и радио.

323

А Божий гнев так часто слеп,

несправедлив так очевидно,
так беспричинен и нелеп,
что мне порой за Бога стыдно.

324

Спящий беззащитен, как ребенок,

девственно и трогательно чист,
чмокает губами и спросонок
куксится бандит-рецидивист:

325

Когда попал под колесо

судебной пыточной машине,
тюрьма оправдывает все,
чем на свободе мы грешили.

326

Боюсь, что проявляется и тут

бездарность социальных докторов:
тюрьма сейчас — отменный институт
для юных и неопытных воров.

327

Вселяясь в тело, словно в дом,

и плоти несколько чужая,
душа бессмертна только в том,
кто не убил ее, мужая.

328

Как еврею ящик запереть,

если он итог не подытожит?
Вечный Жид не может умереть,
так как получить долги не может.

329

Познания плоды настолько сладки,

а дух научный плотски так неистов,
что многие девицы-психопатки
ученых любят больше, чем артистов.

330

Мой друг рассеян и нелеп,

смешны глаза его шальные;
кто зряч к невидимому — слеп
к тому, что видят остальные.

331

Нет исцеления от страсти

повелевать чужой судьбой,
а испытавший сладость власти
уже не властен над собой.

332

Жажда жизни во мне окрепла,

и рассудок с душой в союзе,
и посыпано темя пеплом
от сгоревших дотла иллюзий.

333

Поблеклость глаз, одряблость щек,

висящие бока —
я часто сам себе смешон,
а значит — жив пока.

334

Все значимо, весомо в нашей жизни,

и многое, что нынче нипочем,
когда-нибудь на пьяной шумной тризне
друзья оценят вехой и ключом.

335

Сколько раз мне память это пела

в каменном гробу тюремных плит:
гаснет свет, и вспыхивает тело,
и душа от нежности болит.

336

Судьба нам посылает лишь мотив,

неслышимой мелодии струю,
и счастлив, кто узнал и ощутил
пожизненную музыку свою.

337

Познать наш мир — не означает ли

постичь Создателя его?
А этим вольно и нечаянно
мы посягаем на Него.

338

Неволя силу уважает

с ее моралью немудрящей,
и слабый сильных раздражает
своей доступностью дразнящей.

339

В эпохи покоя мы чувствами нищи,

к нам сытость приходит, и скука за ней;
в эпохи трагедий мы глубже и чище,
и музыка выше, и судьбы ясней.

340

Жаль, натура Бога скуповата,

как торговка в мелочной палатке:
старость — бессердечная расплата
за года сердечной лихорадки.