Гарри Поттер и Дары Смерти

— Ой, надеясь, его не убьют! — простонала Эрмиона. — Вот поэтому я и хотела, чтобы Пожиратели Смерти заметили Гарри, прежде чем мы удерём, чтобы они знали, что Ксенофилиус не лгал!

— А меня зачем спрятала? — спросил Рон.

— Так считается же, Рон, что ты лежишь с текучим лишаём! Луну забрали из-за того, что её отец поддерживал Гарри! Что будет с твоей семьёй, если узнают, что ты с ним?

— А как же твои мама с папой?

— Они в Астралии, — ответила Эрмиона. — С ними всё будет в порядке. Они ни о чём не знают.

— Ты гений, — повторил Рон с благоговейным видом.

— Ага, Эрмиона, точно, — пылко согласился Гарри. — Я не знаю, что бы мы без тебя делали.

Эрмиона расцвела, но тут же стала серьёзной.

— Как там Луна?

— Ну, если эти говорили правду, и она жива… — начал Рон.

— Не говори так, не говори! — взвизгнула Эрмиона. — Она должна быть живой, должна!

— Тогда она, я полагаю, в Азкабане, — сказал Рон. — Выживет ли она там… Сколько не выжило…

— Она выживет, — сказал Гарри. Представить противоположное ему было невыносимо. — Она сильная, Луна, много сильнее, чем кажется. Небось, она сейчас читает тамошним сидельцам лекции о Быстроломах и Въедлах.

— Надеюсь, ты прав, — Эрмиона провела рукой по глазам. — Мне было бы очень жаль Ксенофилиуса…

— …если бы он только что не попытался продать нас Пожирателям Смерти, — сказал Рон.

Они поставили палатку и укрылись в ней; Рон приготовил чай. После того, как они еле спаслись, это холодное старое сооружение казалось им домом, безопасным, знакомым и дружелюбным.

— Ох, и зачем мы туда сунулись? — простонала Эрмиона после нескольких минут молчания. — Гарри, ты был прав, это опять как в Годриковой Лощине, зряшная потеря времени! Дары Смерти… чушь какая… хотя, если подумать, — похоже, её посетила внезапная мысль, — он же мог всё просто выдумать, разве нет? Наверное, он вовсе в эти Смертные Дары не верит, а просто хотел задержать нас разговором, пока Пожиратели не явятся!

— Я так не думаю, — сказал Рон. — Выдумывать всякое такое, когда ты в напряжёнке, в ужас сколько раз труднее, чем тебе кажется. Я это открыл, когда меня сцапали Ловилы. Притворяться Стэном, о котором я чуточку знаю, было много проще, чем изобретать заново целую персону. Когда старый Лавгуд пытался сделать так, чтобы мы наверняка сидели у него, на него знаешь сколько давило. Я думаю, он говорил нам правду, или то, что он считает правдой, только чтобы задержать нас разговором.

— Ну, по-моему, это всё не важно, — вздохнула Эрмиона. — Даже если он говорил искренне, я такой кучи чепухи в жизни не слышала.

— Ой, не скажи, — заметил Рон. — Потаённая Комната, вроде, тоже считалась мифом?

— Но Дары Смерти не могут существовать, Рон!

— Ты это всё время твердишь, но один-то Дар существует. Гаррин Плащ-невидимка…

— Повесть о Трёх Братьях — сказка, — твёрдо сказала Эрмиона. — Сказка о том, как люди боятся смерти. Если бы бороться за жизнь было так просто, спрятался под Плащ, и всё, у нас бы уже было всё, что надо!

— Не знаю. Непобедимая палочка пригодилась бы, — сказал Гарри, крутя в пальцах такую нелюбимую терновую палочку.

— Гарри, нету такой штуки!

— Ты говорила, была прорва палочек… Пагубная, или как там их называли…

— Ладно, если хочешь поиграть, считай, что Бузинная палочка существует, но как насчёт Воскрешающего Камня? — говоря это название, Эрмиона пальцами изобразила в воздухе кавычки, её голос истекал сарказмом. — Никакая магия не может поднять мёртвого, и всё тут!

— Когда моя палочка связалась с палочкой Сама-Знаешь-Кого, она заставила появиться моих маму и папу… и Седрика…

— Но они же не по-настоящему восстали из мёртвых, так ведь? — сказала Эрмиона. — Сделать такое… такое бледное подобие, это не то же самое, что вернуть кого-то к жизни.

— Но она, та девушка из сказки, тоже ведь не по-настоящему вернулась? Там сказано, что умершие принадлежат миру мёртвых. Но ведь второй брат мог её видеть, и говорить с ней, так? Он даже жил с ней какое-то время…

На лице Эрмионы Гарри увидел беспокойство и ещё что-то, что не просто было определить. Затем, когда она взглянула на Рона, Гарри понял, что это страх: он напугал её своим разговором о жизни с мертвецами.

— А этот мужик, Певерелл, который похоронен в Годриковой Лощине, — сказал он поспешно, пытаясь, чтобы его голос звучал пообыденнее, — ты о нём ничего не знаешь?

— Нет, — ответила Эрмиона, с видимым облегчением от перемены темы. — Я выясняла о нём, после того, как увидела знак на могиле; если бы он был хоть как-то знаменит, или там сделал что важное, о нём было бы в какой-то из наших книг. Но единственное, где я встретила имя «Певерелл», это в Благородстве в крови: Волшебные генеалогии. Я у Кричера одолжила, — объяснила она, заметив, как у Рона поднялись брови. — Там список чистокровных родов, угасших в мужской линии. И вот Певереллы — среди первых исчезнувших семейств.

— Угасших в мужской линии? — повторил Рон.

— Это значит, что фамилия пропала, — объяснила Эрмиона, — в случае с Певереллами — много веков назад. У них и сейчас могут быть потомки, только их зовут по-другому.