Гарри Поттер и Дары Смерти

— Ну, — Трэверс откашлялся, — я слышал, что обитателям поместья Малфоев велено не выходить из дому, после… э… бегства.

Гарри желал только, чтобы Эрмиона не потеряла голову. Если это правда, и Беллатрисе не полагается появляться на публике…

— Тёмный Лорд прощает тех, кто в прошлом был ему самым верным из слуг, — сказала Эрмиона, бесподобно изображая презрительнейший тон Беллатрисы. — Может статься, ваши заслуги перед ним, Трэверс, уступают моим.

Хотя вид у Пожирателя Смерти был обиженный, зато не такой подозрительный. Он глянул на человека, только что Ошеломлённого Роном.

— Как эта мразь вас оскорбила?

— Не важно, больше она так не сделает, — равнодушно ответила Эрмиона.

— Некоторые из этих беспалочных бывают назойливы, — сказал Трэверс. — Пока они просто попрошайничают, я не возражаю, но вот на прошлой неделе одна, представьте себе, просила меня походатайствовать за неё в Министерстве. «Я ведьма, сэр, ведьма, дайте я вам докажу!» — скрипуче изобразил Трэверс. — Словно я был готов дать ей свою палочку… но чьей палочкой, — спросил он с любопытством, — вы сейчас пользуетесь? Я слышал, что ваша…

— Моя палочка у меня, — холодно сказала Эрмиона, подняв палочку Беллатрисы. — Я не знаю, Трэверс, каких слухов вы наслушались, но вас, похоже, прискорбно обманули.

Трэверса, похоже, это несколько осадило, и он перевёл внимание на Рона.

— А ваш друг, он кто? Я его не узнаю.

— Это Драгомир Деспард, — сказала Эрмиона; было решено, что Рону безопаснее всего представляться вымышленным иностранцем. — Он плохо говорит по-английски, но разделяет цели Тёмного Лорда. Он прибыл из Трансильвании, посмотреть на наш новый порядок.

— В самом деле? Как поживаете, Драгомир?

— О как вы? — сказал Рон, протягивая руку.

Трэверс протянул два пальца; он пожал Рону руку так, словно боялся запачкаться.

— Так что же привело вас и вашего… друга-единомышленника на Диагон аллею в такую рань? — спросил Трэверс.

— Мне нужно в Гринготтс, — сказала Эрмиона.

— Увы, мне тоже, — сказал Трэверс. — Золото, жалкое золото! Мы не можем без него жить, хотя, признаюсь, меня унижает необходимость общаться с нашими длиннопалыми друзьями.

Гарри почувствовал, как руки Грифука в тот же миг крепко сжались на его шее.

— Идём? — спросил Трэверс, жестом приглашая Эрмиону.

У Эрмионы не было выхода, кроме как приноровиться к его шагу, и они пошли по кривой булыжной улице туда, где над маленькими магазинчиками возвышался снежно-белый Гринготтс. Рон брёл следом, а за ним — Гарри с Грифуком.

Наблюдательный Пожиратель Смерти — только этого им ещё не хватало, и, что хуже всего, Трэверс пристроился к тому, что он считал боком Беллатрисы, что никак не позволяло Гарри поговорить с Эрмионой или Роном. Быстро, слишком быстро они оказались у подножия мраморной лестницы, ведущей к огромным бронзовым дверям. Как Грифук их предупреждал, гоблинов в ливреях, обычно стоявших по бокам от входа, сменили два волшебника, у каждого в руке — длинный и тонкий золочёный прут.

— Ах, Датчики Тайны, — театрально вздохнул Трэверс, — как грубо… но как эффективно!

И он поднялся по ступеням, кивая направо и налево волшебникам, которые подняли золочёные прутья и провели ими сверху вниз по его бокам. Как знал Гарри, эти Датчики выявляют укрывающие заклятия и спрятанные магические предметы. Понимая, что в его распоряжении всего секунды, Гарри направил на каждого волшебника по очереди палочку Драко, и дважды прошептал: — Конфундо! Незамеченные Трэверсом, который как раз заглядывал через бронзовые двери вовнутрь, стражи — один за другим — вздрогнули, когда заклятие их ударило.

Эрмиона стала подниматься по ступеням; её длинные чёрные волосы колыхались.

— Минуточку, мадам, — страж поднял Датчик.

— Но вы же это только что проделали! — сказала Эрмиона командным, возмущённым голосом Беллатрисы. Трэверс обернулся, подняв брови. Страж растерялся. Он поглядел на тонкий золотой Датчик, потом на своего напарника, который сказал не очень уверенным голосом:

— Ага, Мариус, ты их только что проверил.

Эрмиона решительно прошла вперёд, Рон — с ней рядом, Гарри с Грифуком поспешил за ними, невидимый. Переступая порог, Гарри оглянулся. Оба волшебника чесали в затылках.

Два гоблина стояли перед внутренними дверями, которые были из серебра, и на которых были стихи, предупреждающие возможных воров о достойном воздаянии. Гарри взглянул на надпись, и ему внезапно пришло воспоминание, острое, как лезвие ножа: он стоит на этом самом месте в день, когда ему исполнилось одиннадцать, в самый восхитительный день рождения в его жизни, а рядом стоит Хагрид и говорит: «А чё я грю — надо чокнуться, чтоб попытаться их грабануть». В тот день Гринготтс казался ему чудом, зачарованным хранилищем наследственного золота, о котором он и не подозревал, что оно у него есть, и никогда ему и во сне не приснилось бы, что он вернётся сюда вором… Но вот они уже стояли в обширном мраморном зале банка.