Гарри Поттер и Дары Смерти

— И почему же? — Гарри уставился Рону в лицо, отчаянно мечтая получить ответ.

— Не знаю! Иногда, от усталости, я думал, что он издевался — или хотел усложнить задачу. Но больше я так не считаю. Он ведь знал, что делает, когда оставлял мне мракёр. Он... хм... — Уши Рона ярко покраснели, и он сосредоточенно воззрился себе под ноги, пиная пучок травы, — кажется, знал, что я от вас убегу.

— Нет, — поправил Гарри, — он знал, что ты всегда захочешь вернуться.

Рон ответил благодарным, хоть и смущённым взглядом. Гарри, отчасти чтобы сменить тему, спросил:

— А ты в курсе, что о нём написала Вритер?

— Да уж! Про это много говорят. Конечно, будь всё по-другому, вышла бы сенсация — Думбльдор, да дружил с Гриндельвальдом. Но сейчас это так... повод позубоскалить, если Думбльдор не нравился, и лёгкая пощёчина, если ты считал его хорошим человеком. Я вообще не уверен, что это дико важно. Всё-таки он был совсем мальчик...

— Нашего возраста, — оборвал Гарри его, как прежде Гермиону, и что-то в его лице заставило Рона умолкнуть.

На кусте ежевики замёрзла паутина — в центре сидел большой паук. Гарри нацелил на него новую палочку, которую Гермиона соблаговолила осмотреть и определила как терновую.

— Энгоргио!

Паук вздрогнул. Гарри попробовал ещё раз. Паук слегка увеличился.

— Прекрати, — бросил Рон. — Прости, что я не то сказал про Думбльдора, и вообще...

Гарри забыл, что Рон терпеть не может пауков.

— Извини... Редуцио.

Паук не уменьшился. Гарри посмотрел на терновую палочку. Каждое ерундовое заклинание с ней стоило больших усилий и оказывалось менее действенным, чем с его старой палочкой. Эта была неприятной и незнакомой, будто чужая кисть, пришитая к его запястью.

— Просто нужно попрактиковаться, — сказала Гермиона. Она бесшумно подошла сзади и с беспокойством наблюдала за попытками Гарри увеличить и уменьшить паука. — Главное — уверенность, Гарри.

Он знал, почему ей хочется так считать: она всё ещё винила себя за то, что сломала его палочку. Он сдержался и не стал предлагать ей, раз уж нет разницы, обменять свою палочку на терновую. Ради общего мира и спокойствия Гарри кивнул, но, когда Рон нерешительно улыбнулся Гермионе, та гордо отошла и опять спряталась за книгой.

С наступлением сумерек все вернулись в палатку. Гарри дежурил первым. Сидя у входа, он заставлял левитировать камешки под ногами, но ему по-прежнему казалось, что теперь он колдует неловко, неуклюже.

Гермиона лежала на кровати и читала, а Рон, тысячу раз нервно посмотрев на Гермиону, достал из рюкзака небольшой деревянный радиоприёмник и попытался его настроить.

— Есть одна станция, — шепнул он Гарри, — передаёт новости как на самом деле. Остальные переметнулись к Сам-Знаешь-Кому и поддерживают министерство, но эта... Подожди, сам услышишь, это кайф. Только они не могут выходить в эфир каждую ночь, мотаются всё время, чтоб не выследили, и для настройки требуется пароль... Беда в том, что последний выпуск я пропустил...

Он легонько постучал волшебной палочкой по приёмнику, наугад шепча слова и то и дело украдкой посматривая на Гермиону, явно опасаясь её гнева. Но для неё он словно был пустым местом. Минут десять Рон постукивал и бормотал, Гермиона переворачивала страницы, а Гарри учился колдовать терновой палочкой. Наконец Гермиона встала с кровати. Рон моментально прекратил постукивать.

— Если тебя раздражает, я не буду! — испуганно сказал он.

Гермиона не снизошла до ответа, но приблизилась к Гарри и объявила:

— Надо поговорить.

Он посмотрел на томик в её руках: «Жизнь и ложь Альбуса Думбльдора».

— Что? — спросил он, не ожидая ничего хорошего. Он мельком вспомнил, что в книге есть глава и про него. Гарри сомневался, что готов узнать, каковы, с точки зрения Риты, были его отношения с Думбльдором. Но ответ Гермионы его удивил:

— Я хочу встретиться с Ксенофилом Лавгудом.

Гарри уставился на неё:

— Что?

— С Ксенофилом Лавгудом, отцом Луны. Я хочу с ним поговорить!

— А... зачем?

Она сделала глубокий вдох, словно набираясь терпения, и сказала:

— Знак. Знак в «Сказках барда Бидля». Смотри!

Она сунула «Жизнь и ложь Альбуса Думбльдора» под нос Гарри, и тот против воли уставился на снимок оригинала письма Думбльдора к Гриндельвальду. До боли знакомый тонкий наклонный почерк, стопроцентное доказательство авторства Думбльдора. Рита ничего не придумала. Гарри отвратительно было это видеть.

— Подпись, — пояснила Гермиона. — Обрати внимание на подпись.

Сначала Гарри не понял, о чём речь, но, приглядевшись в свете волшебной палочки, увидел, что «А» в своём имени Думбльдор заменил таким же треугольным значком, какой кто-то нарисовал в «Сказках барда Бидля»...

— И... что это зна?.. — осторожно начал Рон, но Гермиона истребила его взглядом и снова обратилась к Гарри: