Гарри Поттер и Дары Смерти

Их кружило несколько секунд, а потом они очутились в туалетной кабинке. Гарри распахнул дверцу. Рон возле раковин сражался с миссис Кэттермоул.

— Редж, я не понимаю...

— Отпустите, я не ваш муж, идите домой!

В соседней кабинке раздался шум. Гарри оглянулся и увидел Гнусли.

— БЕЖИМ! — заорал он, схватил Рона и Гермиону за руки и крутанулся на месте.

Тьма засасывала их; он ещё чувствовал руки друзей, но что-то было не так... Рука Гермионы выскальзывала из его пальцев.

Ему казалось, он вот-вот задохнётся, дышать нечем, ничего не видно, и надёжными в этом мире оставались только локоть Рона и ускользающие пальцы Гермионы...

Затем показалась дверь дома № 12 на площади Мракэнтлен, дверной молоток в форме змеи, но Гарри не успел и вдохнуть, как раздался вскрик, полыхнуло фиолетовым, рука Гермионы вцепилась в него клещами, и всё опять поглотил мрак.

Глава четырнадцатая. Вор

Гарри открыл глаза, и его ослепило зелёно-золотое сияние. Он не понимал, что случилось, знал только, что лежит на опавших листьях и ветках. Он глубоко вдохнул — лёгкие словно сплющились, — моргнул и понял, что безумное сияние — это яркий солнечный свет, льющийся сквозь шатёр древесных крон. Над его лицом что-то мелькнуло. Гарри поднялся на четвереньки, готовый к нападению маленького, но опасного существа, но увидел лишь ступню Рона. Гарри огляделся. Они трое лежали на земле, и рядом никого не было.

Первым делом он подумал про Запретный лес и, даже зная, что очутиться на территории «Хогварца» для них и опасно и глупо, обрадовался, представив, как прокрадётся к хижине Огрида. Но Рон тихо застонал, Гарри пополз к нему — и сообразил, что это вовсе не Запретный лес. Деревья моложе, растут реже, земля чище.

Гермиона, тоже на четвереньках, стояла у головы Рона. Едва глянув на друга, Гарри забыл обо всём на свете: левый бок у того был залит кровью, серое лицо на фоне листвы казалось мёртвым. Всеэссенция выветривалась; Рон из Кэттермоула превращался в себя, волосы рыжели, а лицо бледнело с каждым мигом.

— Что с ним?

— Разомклинило, — сказала Гермиона и занялась рукавом Рона, насквозь пропитавшимся тёмной густой кровью.

Гарри с ужасом наблюдал, как она разрывает рубашку. Разомклинч всегда казался ему комическим, но такое... Гермиона оголила руку Рона, с которой будто ножом срезали большой кусок плоти, и Гарри передёрнуло.

— Гарри, скорей, в сумке флакон «Экстракт бадьяна дикого»...

— В сумке... сейчас...

Гарри бросился туда, где приземлилась Гермиона, схватил шитую бисером сумочку и сунул руку внутрь. И тотчас вещи одна за другой принялись предлагать себя на выбор: его руки касались кожаные переплёты книг, шерстяные рукава джемперов, каблуки...

— Быстрей!

Он схватил с земли волшебную палочку и указал ею в глубину сумочки:

— Акцио бадьян!

Из сумки вылетел коричневый флакончик, Гарри поймал его и ринулся к Гермионе. Глаза Рона закатились, под полузакрытыми веками виднелись белки.

— Потерял сознание. — Гермиона, смертельно бледная, больше не походила на Мафальду, хотя в волосах ещё оставалась проседь. — Открой, у меня руки трясутся.

Гарри вытащил пробку, Гермиона взяла флакон и три раза капнула зельем на кровоточащую рану. Вверх взвился зеленоватый дым, а когда он рассеялся, стало видно, что кровь остановилась, а рваная рана затянулась молодой кожей, словно после ранения прошло несколько дней.

— Ничего себе, — сказал Гарри.

— Единственно безопасное средство, — объяснила Гермиона, не переставая дрожать. — Есть заклинания, которые бы его совсем вылечили, но я боюсь: если ошибёшься, станет хуже... А он и так потерял много крови...

— Как его ранило? В смысле, — Гарри потряс головой, пытаясь понять, что вообще произошло, — почему мы здесь? Я думал, мы вернёмся на площадь Мракэнтлен.

Гермиона тяжело вздохнула. В её глазах стояли слёзы.

— Гарри, боюсь, уже не получится.

— О чём ты?..

— Понимаешь, когда мы дезаппарировали, Гнусли меня схватил, и я не смогла оторваться, он слишком сильный. Так и держался до самой площади Мракэнтлен, а потом... наверное, он увидел дверь и решил, что мы на месте, ослабил хватку, и я его стряхнула. И перенесла нас сюда!

— А где же он?.. Погоди... По-твоему, он в штаб-квартире? Ему ведь туда не проникнуть?

Глаза Гермионы влажно блестели. Она кивнула:

— Боюсь, он там. Я... применила отвратку, но он меня выпустил уже в сфере действия Заклятия Верности. После смерти Думбльдора Хранителями Тайны стали мы... а я... выдала секрет, согласись?

Что уж тут притворяться; Гарри практически не сомневался, что так и есть. А значит, дело серьёзное. Если Гнусли попал в дом, возвращаться нельзя. Может, туда уже слетаются другие Упивающиеся Смертью. Дом, пусть мрачный и неприветливый, был их единственным безопасным убежищем, а в последнее время, когда Шкверчок так изменился, казался почти родным. Гарри вообразил, как эльф печёт пирог с мясом и почками, которого им уже не отведать, и глубоко вздохнул, причём вовсе не о еде.

— Гарри, прости меня, прости!

— Глупости, ты не виновата! Скорее уж я...

Гарри достал из кармана глаз Хмури. Гермиона отшатнулась.